В этом материале мы собираем личные высказывания о «Мемориале» и слова солидарности и поддержки, присланные нам специально или прозвучавшие в социальных сетях.
Заявления и обращения организаций, институций и сообществ собраны здесь.

74 правозащитника, политолога, социолога, историка, журналиста, общественных и культурных деятеля рассказывают о том, почему «Мемориал» – это важно для всей страны, а его закрытие равнозначно национальной катастрофе (видео Сахаровского центра)


Бессрочно существующая организация

Давайте договоримся и запомним: Мемориал будет всегда. Это действующий сегодня в России политический режим переходит сейчас в статус «режима, который пытался запретить Мемориал». Это может быть. Но это не значит, что Мемориала не будет. Мемориал пережил своих основателей, Мемориал переживет своих гонителей.

Это очень важно для нации и государства, чтобы были «бессрочно существующие организации», функционирование которых поддерживается из поколения в поколение. (Этот термин я заимствую из известной книги Дугласа Норта и соавторов, хотя и несколько публицистически здесь использую.)

Насколько я понимаю, как организация Мемориал складывался в течение нескольких лет, примерно с года 1987, а учрежден был окончательно в 1991, то есть тогда же, когда рождалась постсоветская, пост-коммунистическая Россия. Но в действительности Мемориал существовал гораздо раньше.

Мемориал вобрал в себя традиции и опыт диссидентства, то есть опыт противостояния тоталитарной диктатуре, и главное – он стал институциональным продолжением идеологии де-сталинизации. И эта идеология подразумевает нераздельность памяти о жутких сталинских репрессиях и идеи защиты прав человека, правозащитной деятельности. Это память, которая имеет политическую силу, память-действие, формирующая нацию память. И в этом смысле Мемориалу не тридцать лет, а все шестьдесят.

Вполне логично, что попытка ползучей ре-сталинизации российской жизни, которую мы наблюдаем сегодня, подразумевает попытку запрета, уничтожения Мемориала. Но это, разумеется, глупая логика. Есть такие смыслы и традиции, которые ты отменить не можешь, даже если правишь двадцать лет. Ты можешь только перед лицом истории вступить с ними в открытую войну. И все.

Я когда-то спросил у Рогинского, почему Путин не нападает на Мемориал? Ну, не нападает со всей силой, с какой мог бы и проч. Не помню, что он ответил, видимо, у него не было афористичной формулировки. Или не хотел говорить. Но как мне казалось, мы оба подумали об этом: что есть такие смыслы, с которыми – и так далее. Мы представили себе Путина (как мне казалось), который думает что-то в этом роде.

В общем, вкратце: Мемориал будет всегда.

Кирилл Рогов, политолог

 

Мемориал, по моему мнению, настолько укоренен в жизни общества и в моей жизни, что говорить о нем трудно, давать оценку невозможно, он слишком велик и слишком важен. Чтобы не рассуждать долго и обо всем, скажу только о двух вещах.

Во-первых, Мемориал – уникальное научное учреждение, по своей эффективности превосходящее множество других академических институций. Сфера исследований Мемориала у́же, чем у обычных научных институтов. Несколько упрощая, можно сказать, что это история репрессий и сопротивления в нашей стране, история отношений человека и тоталитарного государства. Эта сфера проработана в Мемориале чрезвычайно глубоко, накоплен ценнейший материал, созданы архив, библиотека и музей. Вокруг этих тем ведется постоянная просветительская деятельность. Добавлю и банальность: эта научная проблематика будет всегда актуальна. Закрытие Мемориала станет очевидной гуманитарно-научной катастрофой.

Во-вторых, все понимают, что Мемориал не только научное учреждение; по существу, это общественное движение. Одна из самых впечатляющих общественных и культурных акций, проводимых в двадцать первом веке, это «Возвращение имен», то есть ежегодное чтение имен убитых во времена репрессий. Раз в году мы стоим в самой человечной и симпатичной очереди, чтобы дойти до микрофона и произнести несколько незнакомых имен и, возможно, добавить еще имя своего репрессированного родственника. Человечность, пожалуй, главное свойство этой акции. Если бы Мемориал создал только ее, он уже вошел бы в историю России.

Я не могу представить наше общество без Мемориала и в то же время не знаю, чем поддержать его кроме этих слов.

Максим Кронгауз, лингвист

 

Мемориал – это душа нашей живой истории, здесь она происходит: это движение, уничтожающее насильственное забвение, движение очищающее всех, кто в нем участвует, и саму нашу землю, движение к возвращению долга перед убитыми без вины. Движение к правде и к разрыву связи с жестокостью и насилием, связи, в которой мы существуем уже больше 100 лет. Душа нашей истории ожила и ее опять хотят убить.

Ольга Седакова, поэт

 

Вот сейчас в нашей с вами стране происходит все то, что в ней сейчас происходит. А мы продолжаем заниматься высоким искусством. Машина репрессий сжирает, например, пожилого, всеми уважаемого человека с инфарктом и не менее уважаемую молодую женщину, ждущую ребенка – а нам плевать. И вот только что – процесс против Мемориала. А мы заняты своим делом. Оно важнее, и искусство «выше этого».

У Вознесенского было такое стихотворение:

Есть русская интеллигенция.
Вы думали – нет? Есть.
Не масса индифферентная,
а совесть страны и честь.

И где сейчас совесть и честь?

Народ, не желающий помнить свою историю – это не люди, а мутанты. Над ними можно проделывать любые опыты, что и происходит. Мемориал существует для того, чтобы память жила. Нынешний режим – это сталинизм плюс государственный бандитизм, поэтому понятно, что люди, в деталях знающие и помнящие, что такое сталинизм, и относящиеся к нему соответствующим образом – враги. «Суд» над Мемориалом будет 25 ноября. Не надо ставить грустные смайлики и говорить самим себе «мы ничего не изменим». Да, мы ничего не изменим, если будем вести себя вот так и будем считать, что если я промолчу – авось, меня не тронут и, наоборот, дадут в качестве поощрения еще раз сыграть в придворном зале. Нет ничего губительнее таких иллюзий и такой позиции. Я ни в коем случае никого ни к чему не призываю. У каждого человека – свои причины быть частью «индифферентной массы». На то и рассчитано. Но даже вот эти руководящие нелюди отступают, когда «деятели искусств» не молчат, а говорят – только не кто-то где-то тихонечко в уголке, а везде, открыто и без холопского страха. «Когда мы едины, …». А когда нам на все плевать – вопрос только в том, кого террор сожрет завтра, а кого послезавтра. А тем, кого все-таки каким-то чудом «минует чаша сия», потом будет, мягко говоря, стыдно. Или не будет, тоже вполне допускаю. Патриоты – это люди, которым не все равно. А нынешняя власть – это предатели своей страны. Молчать – значит быть с ними. А искусство – это не красивые абстрактные завитушки и не музыка сфер, и не «духовность» в картинках, словах и мелодиях. Это обращение человека к другим людям, и оно имеет смысл только если оно выстрадано человеческой личностью. Да, искусство вне политики. Но я говорю не о политике, а о том, что делает человека человеком. Друзья, коллеги, все, чей голос слышен: пожалуйста, не будьте в стороне от того, что сейчас происходит с Мемориалом.

Антон Батагов, композитор, пианист

 

Триумф палачей из НКВД

Владимир Путин с товарищами совершает дело позорное. Уничтожая существующую тридцать два года, известнейшую и самую уважаемую в мире российскую правозащитную организацию, он уничтожает то, что в публичной жизни России остается самым благородным и чистым.

Бьет по малой группе честных и порядочных, образованных и трудолюбивых, по тем, кому хватает смелости говорить о худшем, что случилось в XX веке в истории родной страны. Говорить, поскольку массовые репрессии, миллионы невинных жертв, по воле Сталина обреченных на мученическую смерть, катынское преступление не позволяют им успокоиться. Как не дает им покоя и то, что люди в военной форме от имени России вытворяют сегодня на Кавказе.

Началось с ярлыка «иностранного агента»
И ведь «Мемориал» вовсе не горстка ослепленных ненавистью анархистов, не способных уважать порядок. Представители этой организации много лет входили в Совет по правам человека при президенте России, регулярно встречались с Путиным. А тот, лжец до мозга костей, делал вид, что прислушивается, соглашался.

И готовил удар в спину. «Мемориал» был объявлен «иностранным агентом», а дальше покоя не стало от проверок, инспекций, штрафов – за невыполнение требований, которым обязан подчиняться «агент». Те, кто работает в «Мемориале», знающие, что выполняют высокий патриотический долг, не соглашались со статусом «агента». Называя вещи своими именами – шпиона, вредителя, врага народа.

Пришло время расправы. За что?
Путин и прочие условно «бывшие чекисты» (работники этого ведомства любят повторять, что бывших чекистов не бывает) не желают правды о ГУЛАГе с его массовыми преступлениями. Им подавай хвалу в адрес товарищей по цеху, приспешников и подмастерьев главного преступника.

Имена исполнителей будут затушеваны
Юрий Дмитриев из карельского отделения «Мемориала» писал книгу о палачах из НКВД, действовавших на карельской земле. Каждый из них должен был быть назван, о каждом должно было быть сказано, какие деяния эпохи чисток 1930-х числятся лично за ним. В итоге Дмитриев, объявленный педофилом, оказался за решеткой. Независимым российский суд остается только на бумаге.

Год назад он должен был выйти на свободу. И получил – в свои 65 – новый десятилетний срок.

Родственники жертв имеют право ознакомиться с материалами дел ближайших членов семьи. Сейчас, даже когда эти материалы удается получить, они видят старательно затушеванные фамилии следователей, судей, исполнителей приговоров. Главная часть материалов по катынскому делу, та, где значатся имена палачей, тоже засекречена – до сих пор.

Путин защищает бывших преступников, поскольку они, а не замученные для него свои.

Тень кремлевского горца
Для меня ликвидация «Мемориала» – а Путин не пойдет на попятный, каким бы ни оказалось сейчас давление общественного мнения, – это еще большая личная потеря. Мемориальские стены на Малом Каретном, 12, а после на Каретном ряду долго были моим вторым домом в Москве. Сергей Ковалев, Арсений Рогинский, Никита Петров, Олег Орлов, Александр Черкасов, Ян Рачинский, Александр Гурьянов, человек, чьи заслуги в деле обнародования правды о катынском преступлении трудно переоценить, – мои самые настоящие друзья-москали. Рядом с ними верилось, что у России есть шанс на нормальное будущее, на то, чтобы выйти из тени кремлевского горца, о которой писал Осип Мандельштам.

Тягостным было наше прощание на Каретном, когда меня выдворили из России. Тогда мы пообещали друг другу, что придет день – и я вернусь. Сбыться этому не суждено. В России над правдой, над людьми чести торжествует зло.

Вацлав Радзивинович (опубликовано в «Газете Выборчей», перевод Елены Рыбаковой)

 

Будучи сам мемориальцем со стажем с момента создания организации в Новосибирске, у истоков которой стоял бывший з/к НорильЛАГа Леонид Соломонович Трус, испытываю глубокое негодование внесенным Генпрокуратурой в Верховный Суд РФ представлением о необходимости ликвидации Международного Мемориала и правозащитного центра. Какими бы аргументами ни руководствовалась Генпрокуратура, возможная ликвидация Мемориала может стать действительно водоразделом, обозначающим пропасть между законом, его правоприменением и принципами чести и морали, между конструкциями государственной политики памяти и той, громадной исторической памятью, которая есть в обществе, над изучением, сохранением и трансляцией которой более трех десятилетий работают мемориальцы не только в Москве, но и в регионах.

Фактическая деятельность Мемориала, при всем своем разнообразии форм и результатов имеет своим приоритетом человекоцентричность, очеловечивание истории в противовес государственноцентричным моделям отечественной истории ХХ века, трансформация которых происходила и происходит с «завидным» постоянством. Под флагом государственной целесообразности можно запретить, закрыть, уничтожить многие институции, особенно из числа тех, которые реально вырастали как структуры гражданского общества и основывались на гуманистических началах солидарности, инициативности и поддержки общечеловеческих прав и ценностей. Реально происходящая ныне селекция НКО на «свои» и «чужие», на «полезные» и «вредные» есть повторение практики попыток прежних эпох установить контроль над прошлым не путем соревновательности и конкуренции в исторической сфере, а административным ресурсом, императивом ближайшего интереса, но может дать только кратковременный результат «здесь и сейчас», а не долговременную позитивную цель соединения и сотрудничества интересов власти и общества по изучению и сохранению нашей общей исторической памяти.

Сергей Красильников, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории Новосибирского государственного университета

 

Сейчас возникла реальная угроза закрытия «Международного мемориала». У меня как у профессионального историка это вызывает очень большую тревогу.

Я не занимаюсь специально историей репрессий, сфера моих научных интересов – политическая история конца начала ХХ века, прежде всего история Российской революции 1917 года, однако, я полагаю, что могу судить профессионально об исследовательской деятельности «Мемориала». Я участвовал в интересных конференциях и научных мероприятиях, организованных «Мемориалом» в Москве и Санкт-Петербурге, я знаком с некоторыми публикациями и исследовательскими проектами «Мемориала», я с пользой для себя работал в архиве «Мемориала», уточняя сведения о героях моих исследований.

На мой взгляд, «Мемориал» объединяет большую группу профессиональных и очень мотивированных исследователей. Закрытие «Мемориала» нанесет объективно большой удар по российской исторической науке, ослабит ее.

Полагаю, что в сложившейся ситуации борьба за сохранение «Мемориала» должна стать делом всех граждан России, которым не безразлично будущее отечественной науки. Эта борьба должна объединить людей разных политических и общественных взглядов, прежде всего гуманитариев и представителей социальных наук. Защита «Мемориала» – защита российской науки.

Борис Колоницкий, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

 

«Мемориал» – уникальный пример общественной инициативы, созданной для восстановления памяти, чести и достоинства людей, пострадавших от государственной машины террора и подавления личности. За годы своей работы он стал одним из ведущих центров изучения советских карательных органов и репрессивной политики и сопротивления простых советских граждан практикам террора.

Работа сотрудников «Мемориала» позволила создать уникальный музей и архив истории репрессий, ставший неотъемлемой частью национальной памяти.

Иск о ликвидации «Мемориала» отражает стремление определенной части чиновников и силовиков вырвать «неудобную» страницу из отечественной истории, разгромить созданную «снизу», а не сверху общественную организацию. Удалить репрессии и практики государственного произвола из национальной памяти все равно не удастся, а авторы этого документа останутся в отечественной истории геростратами наравне с теми, кто уничтожал архитектурные памятники и документы в 1920-1940-х годах.

Павел Аптекарь, кандидат исторических наук, сотрудник «Мемориала» в 1996–1997 гг.

 

Общество «Мемориал» для меня лично явяляется воплощением строк Збигнева Херберта из стихотворения «Пан Когито о необходимости точности»:

незнание о погибших
подрывает реальность мира

ввергает в ад кажимостей
дьявольскую сеть диалектики
постулирующей отсутствие разности
между субстанцией и фантомом

потому нам следует знать
счесть точно
называя по именам их
дать в дорогу

(перевод Валерия Булгакова)

Бартломей Гайос, PhD, Центр польско-российского диалога и согласия, Институт истории Польской академии наук

 

В качестве внештатной сотрудницы Центра по изучению России, Центральной и Восточной Европы, которая полностью согласна с его Декларацией в защиту Международного Мемориала, я желаю еще и лично выразить протест против ликвидации этой общественной организации. Ее деятельность по восстановлению и сохранению исторической памяти моих соотечественников необходима для будущего России. Сталинский репрессивный режим должен быть осмыслен гражданами, осужден и изжит как практика политической жизни общества. Ликвидация этой организации также как и ее структурной составляющей, Правозащитного Центра, не соответствует конституционно установленной свободе ассоциаций и свободе выражения мнений в Российской Федерации.

Историк Тамара Кондратьева, Professeur émérite des Universités, Membre associé du CERCEC, Paris, EHESS/CNRS

 

Беде навстречу

Дело не только и не столько в историко-просветительском и правозащитном «Мемориале». Дело в ускоряющемся сползании страны в сталинщину, в политические репрессии и беззаконие. А происходящая расправа с «Мемориалом» – важная и показательная веха такого сползания.

При таком сползании страна не выйдет из стагнации или чуть-чуть развития, все более отставая от наших конкурентов на Западе и Востоке. Закончиться это может только бедой.

Полную ответственность за происходящее в стране несет президент с его подпевалами и лизоблюдами.

В. М. Лавров, доктор исторических наук, профессор Николо-Угрешской духовной семинарии

 

Ликвидация Мемориала войдет в историю как позорное решение правящего режима – не первое но, я полагаю, одно из последних таких действий. Работа исторической памяти в России началась задолго до создания Мемориала и не закончится с его ликвидацией. Но только Мемориал придал этой работе горя легальную структуру и институциональную форму. Последовательная, законосообразная работа памяти необходима стране с трагическим прошлым, выходящим за пределы понимания. Институты – это социальные субъекты, работающие по правилам. Для работы с прошлым удалось создать такой институт; для работы с настоящим ничего подобного в постсоветской России создать не удалось. Именно поэтому Мемориал оказался ненавистен действующей власти. В стране, органы которой растлеваются или разрушаются ее правительством, Мемориал оставался единственным институтом. Его ликвидация начинает последнюю, завершающую стадию самоубийства российской государственности.

Александр Эткинд, историк, автор книги «Кривое горе. Память о непогребенных», профессор Европейского университетского института во Флоренции

 

Попытка российских властей ликвидировать Международный Мемориал и Правозащитный центр «Мемориал» у всякого вменяемого человека не может вызвать ничего, кроме возмущения и негодования.

Эта попытка есть очередной удар по остаткам гражданского общества, и так уже почти уничтоженного государством. Зачистка социального пространства от очередных, уже и так немногочисленных структур, неподконтрольных всевластному чиновничеству.

Эта попытка есть очередной удар по правозащитным организациям с целью избавиться от тех, кто мешает репрессивному госаппарату творить свое «правосудие» в отношении подлинных и выдуманных противников. С целью оставить жертв политических репрессий новейшего времени наедине с огромной бездушной машиной подавления всякого инакомыслия, всяких подозрительного для власти мнений и поступков людей.

Эта попытка есть очередной удар по исторической памяти. За прошедшие десятилетия ежедневной работы «Мемориалом» накоплен огромный массив информации, бесценной для истории и для общества, – воспоминания, письма, документы, фотографии, книги и т. д. и т. д. Информации о самых тяжелых страницах прошлого нашей бывшей общей страны. Информации, предоставленной десятками, если не сотнями тысяч людей, многих из которых уже нет в живых. Информации, которая в случае ликвидации «Мемориала» может оказаться недоступной на неопределенное время, если не навсегда.

«Мемориал» был создан гражданами, обществом тридцать с лишним лет назад. Эта организация была нужна и остается нужна слишком многим, чтобы ее удалось безнаказанно уничтожить. Позорное пятно на репутации российского чиновничества, российской юридической системы, высшего политического руководства страны – спрятать не получится.

Анатолий Дубовик (Днепр, Украина), исследователь истории анархизма

 

Эти люди, эти документы и книги, это место – самые близкие и необходимые тем, кто изучает историю гражданского общества в России. Придешь, там тебя немного потроллят, но сразу все принесут. Разрешат покопаться в закромах. Тепло, светло, пахнет книгами. Пригласят на круглый стол, конференцию, поучаствовать в сборнике, дадут справку, совет. Пишешь издалека: спасите!... Спасут. Со всеми пошла бы в разведку – если, конечно, они меня возьмут. И, простите, кто о чем, а историк о ценах на копирование: при том, что в целом в российских архивах они просто жлобские, Мемориал и вправду в этом смысле «иностранный агент» – там за копирование денег не берут.

Знаете ли вы, что в Мемориале аж два «толстовских» фонда? Один сложился в ходе работы А. Б. Рогинского над сборников «Воспоминания крестьян-толстовцев», а другой – толстовский архив, собранный хиппи-толстовцем А. Лобачевым и В. Е Ювченко. Это документы по «народной истории» России – о ненасильственном сопротивлении государственному насилию простых людей, крестьян по большей части, в первые советские десятилетия.

Ирина Гордеева, научный сотрудник Центра современной истории (Потсдам)

 

За последние дни в защиту «Мемориала» написано и сказано так много, что кажется, и добавить нечего. Центральная звучащая мысль: уничтожение «Мемориала» – это уничтожение памяти народа, памяти о своем прошлом. Но народ без памяти о прошлом лишается и будущего, потому что история народа со всеми его достижениями, неудачами и трагедиями – это опыт, обретенный им за столетия своего существования. И только опираясь на этот опыт народ может двигаться вперед и строить свое будущее, стремясь сделать его лучше и не повторяя прошлых ошибок. В противном случае народ, страна вынуждены топтаться на месте. В этом смысле уничтожение «Мемориала» по своей сути – это антинародное действие, лишающее Россию будущего.

Опыт истории показывает, что полностью стереть память народа невозможно и, если сегодня «Мемориал» будет уничтожен, то на новом витке истории он непременно возродится и работа, которую он вел более 30 лет, продолжится. Но время будет безнадежно упущено.

Люди, затеявшие акцию против «Мемориала», судьи, которым предстоит решать его судьбу, несут колоссальную гражданскую и моральную ответственность, значение которой они, к сожалению, возможно, не сознают. Это ответственность и перед нами, живущими сегодня, и перед будущими поколениями. «Мемориал» – не просто одна из общественных организаций. И дело не только в том, что это одна из старейших организаций, у истоков которой стоял великий гражданин России Андрей Сахаров. Деятельность «Мемориала», само его существование напрямую связано с совестью, с понятием справедливости, которое веками было одним из центральных в миросознании русских людей. Существование «Мемориала», продолжение его работы – индикатор нравственного состояния российского общества. А значит, уничтожение «Мемориала» безнравственно по своей сути. Потомки миллионов людей, чьи жизни были исковерканы коммунистической властью, все равно будут помнить о судьбе своих предков, но их память, их нравственное чувство будут оскорблены. И это лишь усугубит и без того глубокий раскол российского общества и никак не будет способствовать наступлению гражданского мира.

Александр Каменский, доктор исторических наук, профессор

 

Мемориал – это исключительно важный исследовательский центр не только для российской, но и мировой науки. Это библиотека, где хранятся материалы не только по истории советского времени, но и досоветского, и постсоветского. Это архив, в котором собраны материалы по истории сталинского ГУЛАГа и по истории позднесоветского инакомыслия. Существует мнение, что Мемориал сосредоточен исключительно на критике советских репрессий. Но это ошибочное мнение: в Мемориале существует богатый архив «остарбайтеров», советских граждан, которые были угнаны на работы в нацистскую Германию. В совокупности это тысячи книг и многие тысячи уникальных письменных документов, аудиозаписей, фотографий, наполняющих советскую историю многочисленными голосами, воспоминаниями живых людей.

Мемориал – это исключительно важный общественный центр. Это музей, который в своих экспозициях и выставках рассказывает об истории 20 века, наполняет ее артефактами и образами. Это разные базы данных по репрессированным, где любой российский или иностранный гражданин может найти своего предка или родственника, восстановить биографию своей семьи. Это конкурс для старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век», в котором подростки учатся работать с историческими источниками и аргументировать свои взгляды. Это, наконец, место встречи ученых и общественных мыслителей, пространство дискуссий, лекций, конференций, посвященных сложным вопросам истории, пространство, где сталкиваются разные мнения и точки зрения, разные академические и дисциплинарные традиции, разные политические взгляды.

Мемориал – это больше, чем только исследовательский или только общественный центр. Это точка сборки российского, и шире – постсоветского, общества. Это тот фундамент, на котором возникают социальные связи, смыслы существования и деятельности, понимание единой моральной общности. Мы не можем допустить разрушения этого фундамента.

Сергей Абашин, доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

 

Генеральная прокуратура РФ выдвинула требование о ликвидации Международного Мемориала и его «структурных подразделений» по надуманному обвинению в систематическом нарушении правил обозначения материалов, публикуемых НКО, «исполняющими функции иностранного агента», Конституции РСФСР и даже Конвенции о правах ребенка.

Ликвидация организации, уже более 30 лет проводящей колоссальную работу по восстановлению исторической памяти о страшных преступлениях, совершенных в годы правления коммунистического режима, собравшей архив, содержащий информацию о миллионах жертв карательных органов, наносит непоправимый удар сохранению исторической памяти и созданию в России демократического общества.

Международный Мемориал осуществляет большую исследовательскую работу. Проводятся научные конференции, презентации новых книг, встречи с исследователями и родственниками жертв террора, организуются интересные экскурсии. Мемориал пользуется всемирной известностью, и его ликвидация нанесет большой ущерб престижу РФ в мире.

Я, как ученый, тесно сотрудничающий с Международным Мемориалом, крайне обеспокоен готовящимся закрытием организации и выражаю надежду, что это не произойдет.

Леонид Прайсман, PhD, научный сотрудник Еврейского университета в Иерусалиме

 

Сплошь и рядом мне показывают, что у одного «Мемориал» нашел следы репрессированных родственников, у другого – могилы или хотя бы предположительные места захоронений. Моя бабушка, прораб одного из лагерей, много вспоминала о том, как это было, а особенно всегда жалела своих сокурсников по МАДИ конца 1930-х гг., из них многие погибли в НКВД. Сама она считала, что едва спаслась от неминуемой смерти. Мои ближайшие коллеги по «Мемориалу» – блестящие ученые, историки, архивисты, люди с яркой и открытой научной и политической позицией. Среди них и моя однокурсница по историко-филологическому факультету РГГУ, постоянный модератор портала «Память о ГУЛАГе» Саша Поливанова, и замечательные историки Никита Петров, Никита Соколов, Константин Морозов! Почитайте их труды, послушайте выступления, посмотрите, какие программы, при какой публичной и финансовой поддержке все они реализуют, несмотря и вопреки, а не благодаря и при помощи. Почитайте про жизненный путь Арсения Рогинского! Это что, нормальная биография заслуженного ученого в нормальной стране? Всемирно признанный исследователь, отдавший всю жизнь науке и мирной общественной борьбе, должен был все последние годы жизни вместе со своими коллегами искать обходные пути к данным, которые должны были открыться во всей мыслимой полноте еще в начале 1990-х гг. А теперь «Мемориал» подвергается откровенному шельмованию со стороны людей, стремящихся все эти годы закрыть прошлое, поставить его на службу тем учреждениям, которые сами пишут свою историю, да и то только в подносных изданиях своему вездесущему начальству! Увы, но и методики, которыми Рогинский и Петров все эти годы достигают научных результатов, свидетельствуют о том, что нормальные научные процедуры даже в отсутствие открытой архивной политики, политической люстрации и общественного заказа на историческую преемственность будут выявлять то, что укрывают нынешние преследователи. Усилие политических и заискивающих перед ними судебных властей направлено только на то, чтобы затруднить работу исследователям и унизить их самих в глазах общества. «Мемориал», конечно, выстоит, а глупости, которые говорит о нем власть, говорят сами за себя. Сказать этим людям нечего, а хорошо бы начать с того, чтобы отказаться от своих грязных научных степеней и осадить хамоватых троллей в роли общественных рупоров.

Константин Ерусалимский. доктор исторических наук, главный научный сотрудник РГГУ, лауреат фонда А. Гумбольдта, фонда Президента РФ, руководитель ряда грантовых проектов Российского научного фонда

 

Более чем за тридцать лет своего существования общество «Мемориал» провело гигантскую работу по унификации данных, связанных с репрессивной деятельностью государственного аппарата СССР. Я бы сказал, что в истории человечества нет другого примера создания тематической базы данных такого объема, какая находится в распоряжении общественной организации, силами своих активистов-добровольцев собравших – и продолжающих собирать по крупицам – информацию о событиях, канувших (хотелось бы верить!) в Лету. Важность сбора строго задокументированной информации не вызывает сомнения ни у друзей «Мемориала», ни у противников его деятельности, которых насчитывается немало – в основном, среди сталинистов и государственников советского образца. Противостояние тех, кто старается установить историческую правду прошедшей эпохи, и тех, кто в своей деятельности руководствуется прагматическим, сиюминутным подходом по принципу, прекрасно сформулированному братьями Стругацкими: «Правда – это то, что сейчас во благо королю. Все остальное ложь и преступление», продолжается. Увы, мы знаем, что борьба государственных структур с теми из граждан, кто высказывает сомнение в справедливости их деятельности, никогда, по сути, не заканчивается в пользу вторых. Переломить ситуацию при пассивном поведении общества невозможно: кто же, в самом деле, рассчитывает на то, что эмоциональным взыванием к совести можно пробудить нравственные нормы и стыд тех, кто поставлен блюсти «государственные интересы»? Таковая позиция совестливой интеллигенции напоминает формулировку еще одного литератора: «Бодался теленок с дубом». Воистину. К государству бесполезно взывать, апеллируя к совести, чести и необходимости установления исторической справедливости: государство по определению не оперирует такими категориями. «Самое холодное из всех чудовищ» следует лишь сиюминутной выгоде, совершенно не задумываясь над будущей, отдаленной перспективой развития общества, которое без гражданских свобод рискует дать нам реализацию картины, описанной еще Оруэллом. Отдаленная перспектива государственников-имперцев вообще не сильно волнует, она представляется им чем-то абстрактным – или из области мифов, к современным событиям не имеющим никакого отношения, кроме косвенного.

Уехав более тридцати лет назад из СССР, я, как и сотни тысяч моих соотечественников, автоматически лишился советского гражданства. Должен сказать, что все эти десятилетия я полагал вот что: мне, переставшему быть гражданином страны, в которой родился и вырос, теперь негоже влезать в ее внутренние дела (в самом деле, что я могу в них понять из прекрасного далека!); поэтому обычно я не высказывался о происходящих в России событиях и не критиковал их – по крайней мере, в публичном пространстве. Впервые, и именно теперь, когда узнал о запрете на деятельность «Мемориала», я решил сказать то, что думаю, словами, почти за два века до меня сказанные французским литератором: «Ваши злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и бога на небе». Рискуя противоречить самому себе, я все же предположу, что взывание к человеческой совести не всегда бесполезно. Поставив свою подпись в письме в поддержку шельмуемой ныне общественной организации, я следую не собственному эгоистичному капризу, а лишь осознанию того общеизвестного исторического факта, что государство, лишаемое власть имущими гражданских свобод, не имеет будущего иного, чем то, что описано тем же Оруэллом.

Моше (Михаил) Гончарок, научный сотрудник Центрального архива истории сионизма, Иерусалим, член редакционной коллегии Российской еврейской энциклопедии, участник Содружества русскоязычных писателей Израиля

 

«Мемориал» и судьба нации

«Мемориал» остается в России последним гражданским институтом, который является наследием драматической эпохи в жизни России- ее попытки выйти из прошлого и избавиться от всевластия. Попытка выскочить из прошлого закончилась неудачей и пока неясно, когда начнется новое пробуждение России.

Когда вычищено политическое поле от оппозиции и возможных идеологических альтернатив, «Мемориал» в самосознании нации остается хранителем альтернативной истории и исторической памяти. Но когда всевластие перешло к использованию истории и прошлого для своей легитимации, удар по «Мемориалу» стал неизбежным. Сегодня память о политических репрессиях и сам список политзаключенных, который ведет «Мемориал», являются подрывом системы, которая себя теперь позиционирует через преемственность с репрессивным прошлым. Историческая память и защита прав стали политическим фактором в ситуации, когда власть сделала прошлое своей идеологией, а гражданское общество своим противником. Следовательно, политическое поле должно быть вычищено до блеска.

Горькая ирония в том, что ликвидируя механизм предупреждения об опасности террора, нынешняя российская власть сама порождает для себя самоубийственную ловушку. Ведь начав поиск «врага», она уже не сможет остановиться и неизбежно перейдет к зачисткам внутри правящего класса.

Сможем ли мы сохранить «Мемориал»? Это зависит не только от способности ныне раздавленного гражданского общества защитить свой институт. Это зависит от способности российской нации к сохранению механизмов, которые защищают ее от саморазрушения. Даже если нация об этом еще не подозревает.

Лилия Шевцова, публицист, доктор исторических наук, профессор

 

Мемориал – это не просто одна из НКО, это чрезвычайно важный институт формирования и поддержания коллективной памяти. Его уничтожение радикально изменит всю конфигурацию групп и институтов, участвующих в этой жизненно важной для нашего общества деятельности. Дисбаланс, который вследствие этого возникнет, окажется губительным. Очень надеюсь, что разум восторжествует и этого не случится.

Ольга Малинова, доктор философских наук, профессор НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник ИНИОН РАН

 

На протяжении трех десятилетий в российском обществе сохранялись и развивались несколько исторических нарративов, зачастую плохо совместимых друг с другом, но создававших ситуацию, способствовавшую началу национальных дебатов о прошлом. Важнейшую роль в поддержании баланса исторической памяти играет «Мемориал», ставший местом самоорганизации и приложения усилий множества людей, ищущих и сохраняющих имена жертв государственного насилия, занимающихся проработкой травматической памяти, работающих над поиском путей преодоления трудного прошлого. Попытка закрыть «Мемориал», – после того, как общество объявили «иностранным агентом», а ряд его активистов подверглись преследованию, – ложится, увы, в логику «упрощения» истории, которую, как мы видим, избрало в последнее время российское государство. В этой логике «позитивные мифы» предпочтительнее трагических фактов, а историческую истину доверяют защищать не историкам, а правоохранителям. Люди, хорошо знакомые с уроками прошлого, понимают, что прочное общество невозможно построить на песке мифов, и ясно представляют, какую огромную, системообразующую роль играет для российского общества «Мемориал». Люди, которые не знакомы с уроками прошлого, обречены узнавать о своих ошибках от тех, кто приходит за ними. Пока в обществе присутствует «Мемориал», ставший голосом жертв машины насилия, государство стесняется ее восстановления. Если его не будет – стесняться будет некого.

Иван Курилла, доктор исторических наук, профессор

 

Известия, поступившие из России, о затеянном иске Генпрокуратуры против Мемориала с целью его ликвидации, не могут оставить равнодушными людей доброй воли, где бы они ни находились.

Мемориал существует уже 30 лет. Эта общественная организация заслужила во всем мире всеобщее уважение за проведенную работу. Мемориал сыграл огромную роль для восстановления в России исторической памяти и реабилитации миллионов жертв сталинских репрессий.

Как историк, я лично очень благодарна за помощь, оказанную этой организацией в моей научной работе. Я уже много лет работаю над семейным архивом, унаследованным от моей русской бабушки, который она сумела сохранить на протяжении более 30-ти лет, проведенных в эмиграции в Китае. Она к тому же его привезла обратно в свою страну, куда она вернулась в 1954 г. к своей старшей дочери, Наталии Иосифовне Ильиной.

Сотни писем моей прабабушки, симбирской дворянки Ольги Александровны Толстой-Воейковой, дневник начала ХХ го века ее дочери Екатерины Дмитриевны Ильиной, проливают свет над мало изученной, или просто утаенной историей целого сословия. На этих страницах встречаются многочисленные забытые имена замученных узников сталинских лагерей. Но благодаря работе Мемориала, составленным книгам памяти и спискам жертв, память о них уже восстановлена, и для некоторых из них удалось даже установить памятные знаки «Последний адрес».

Вероника Жобер, доктор славистики, заслуженный профессор университета Париж – Сорбонна

 

С ужасом узнал о требовании Генеральной прокуратуры ликвидировать общество «Мемориал». Вся работа «Мемориала», архивная, музейная, просветительская направлена на возвращение из забвения имен людей, ставших жертвами репрессий советских лет. Книги, издаваемые «Мемориалом», проводимые им выставки, лекции, конкурсы помогают молодежи глубже узнать, как жили, через что прошли предшествующие поколения, осознать недопустимость вооруженных гражданских конфликтов, государственного насилия, попрания свободы и человеческого достоинства, глубоко прочувствовать уникальность и ценность каждой человеческой жизни. Поэтому «Мемориал» выполняет важнейшую патриотическую миссию. Деятельность «Мемориала» важна и необходима российскому обществу. Мы не имеем права лишить наших детей памяти. Общество, пренебрегающее памятью, не желающее помнить о тяжком прошлом, обречено на его повторение, а потому лишено будущего.

Леонид Кацва, учитель истории школы № 1543 г. Москвы

 

За последний год много кого закрыли, признали, засудили, но иск о ликвидации Международного Мемориала – событие, конечно, символическое и эпохальное. Многие эмоционально пишут о наследниках палачей, но если без эмоций, многие в нынешней власти действительно видят свою преемственность. В одном из архивных дел Команды 29 ФСБ отказалась раскрыть фамилии чекистов из дела братьев Бельченковых, репрессированных в годы Большого террора, сославшись на закон «О ФСБ», который называет гостайной данные о бывших и действующих сотрудниках. То есть некоторые действительно ассоциируют себя с ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Но дело не столько в преемственности, сколько в сакрализации власти, ведь чем меньше о ней позволено знать и говорить, тем больше страха и трепета она вызывает. Поэтому наша власть всячески закрывается, засекречивается, задраивает последние люки, полностью изолируя себя от общества. Неважно, насколько советские документы вообще имеют отношение к нынешней власти, пусть даже и вовсе никакого. Просто все должно быть засекречено, ведь стоит только немного приоткрыть какой-нибудь архив, то начнется разгерметизация тотальной секретности. А этого нельзя допустить, поэтому нельзя допустить, чтобы «Мемориал» вообще существовал.

Так что секреты теперь будут повсюду, куда ни ткнешь пальцем, обязательно вляпаешься в какую-нибудь гостайну. А где секреты, там те, кто пытается эти секреты рассекретить, то есть всякие разные «шпионы», «предатели», «иноагенты» и «враги». А значит, нужно как можно больше судебных процессов и репрессий против этих врагов. В общем, для коллег из «Мемориала» будет много работы с современными архивами, когда все это наконец-то закончится. А пока – лучи моей поддержки им.

Иван Павлов, адвокат

 

Не люблю, даже ненавижу всю эту смену аватарок «к случаю» и для «пущей солидарности». Но тут это кровное. Это уже последний рубеж. Не солидаризоваться здесь – это обосрать всю собственную юность с первой выставкой «Мемориала» в МЭЛЗе. Все надежды, конечно, нами же и преданные, когда поколение легло под гниль, кто из-за бабла, кто из честолюбия, кто для возможности работать. Никто вовремя не распознал шарашку….Но нам так хотелось жить. Вот теперь, видимо, придется платить по счетам.

Елена Миськова

 

Как в январе 1989 года, когда шла учредительная конференция «Мемориала», объяснял Арсений Рогинский, «Мемориал» зародился с началом хрущевской оттепели, то есть сразу, как только стал возможен разговор про террор и про память о терроре. Потом «Мемориал» душили при Брежневе, но уничтожить память невозможно: в перестройку он превратился в широкое общественное движение. Десять лет назад с подачи Рогинского и «Мемориала» Кремль утверждал программу увековечения памяти жертв репрессий, а уже пять лет спустя «Мемориал» был признан иноагентом. Но сегодняшний иск о его ликвидации – это другое дело. Это историческая веха, знаменующая возврат к тоталитарным установкам брежневского неосталинизма. Абсолютно шокирующая новость, которая никак не укладывается в голове, но одно мы знаем твердо, потому что уже есть опыт: нельзя уничтожить память.

Михаил Фишман, журналист

 

На фотографии 25 сентября 2016 г. я привинчиваю табличку с именем прадеда на доме, адрес которого стал для него последним. Спасибо за эту возможность Международному Мемориалу.

Установка таблички была моей инициативой и сложным решением, которое я не хотела и не могла делать публичным. Я много писала про художников из числа репрессированных и расстрелянных в тридцатые. Но прадед был не художником, он был инженером-экономистом.

Я професссионально работаю с архивами, но не могу найти в себе сил искать и собирать архив о нем или разговаривать с 90-летними детьми его соседей, которых тоже забрали.

Не могу и, наверное, не смогу запросить для изучения протоколы его допросов, хотя знаю, что так делают многие – и я читала такие документы.

Не хочу об этом ни с кем говорить и даже не уверена, что имею право считать себя родственницей.

Был только один намек на то, что я поступаю правильно: утром того дня, когда устанавливали табличку, в мою форточку влетела синица, сделав круг под потолком.

Тем не менее сам факт, что в стране работает организация, которая систематизирует память о репрессиях, собирает имена (Международный Мемориал) и сообщество, которое создает символические памятники тем, кого уничтожило государство (Последний адрес), понемногу помогает преодолевать эту эмоциональную яму.

В дни, когда Мемориалу угрожают ликвидацией, я хочу выразить свою поддержку всем его сотрудникам из этой, личной перспективы.

Надя Плунгян

 

Память – очень неудобная, но при этом нужная вещь. Многие хотели бы просто избавиться от воспоминаний о своих ошибках и преступлениях, но мало кому из людей такое удается, да и то обычно ценой неврозов, стрессов, запоев. Тем более не может удасться такое у государства – и преступления больше, и свидетельства громче. «Мемориал» – это совесть России. Неудобная, докучная, неуместная – но уж какая есть. Можно ли жить без совести? Можно, но вот только человеком называться уже будет трудновато. То же самое можно сказать о государстве, о нации. Да, можно довольно долго объяснять себе, что прошлого не было – но потом оно обязательно догонит и ударит. ХХ век показал, насколько губительна попытка объявить себя непогрешимым, новым законодателем человеческих правил, сверх-обществом, не нуждающимся в собственном прошлом. Это кончалось Нюрнбергом, хунвэйбинами, Колымой – в любом случае, миллионами трупов невинных людей. «Можем повторить»? Можем, если не будем «Мемориала». И потому он должен быть.

Сергей Дмитриев, Институт востоковедения РАН, РГГУ, член Вольного исторического общества

 

«Мемориал» – незаменимое учреждение как для исторической науки, так и для достоинства человечества. Еще в 1970-х годах молодой, но уже опытный исследователь, которым был Сеня Рогинский, опубликовал очень хорошую, новаторскую статью о Стефановиче и Дейче и вместе со своими товарищами отредактировал великолепный самиздат – «Память». На страницах «Памяти» мое поколение впервые смогло прочитать материалы (личные дневники, письма, воспоминания и т. д.) из российского прошлого и, в частности, революционного периода, которых либо не было в публичных библиотеках, либо было в знаменитом спецхранении.

Мне посчастливилось встречаться неоднократно с Сеней – до его ареста и ссылки в лагерь – в доме нашего общего учителя, Михаила Яковлевича Гефтера,.

После гласности и распада СССР «Мемориал» расширил свою научную деятельность. Можно сказать, что для исследования и написания политической истории СССР, в частности государственного насилия, репрессий и волн террора, неизбежно использование публикаций, конференций и архивов «Мемориала».

«Мемориал» связывает с честностью и научной строгостью коллективные явления и индивидуальное, глубоко человеческое измерение жертв. Как это происходит с различными ассоциациями по правам человека и восстановлению памяти, правды и справедливости в Аргентине и других странах, переживших жестокие диктатуры, «Мемориал» занимается недавним прошлым и в то же время пристально смотрит в настоящее. Помню взаимопонимание, эмоции и взаимное открытие, обмен знаниями, когда делегация «Мемориала» находилась в Буэнос-Айресе и установился очень продуктивный диалог с аргентинскими активистами за увековечивание памяти жертв гостеррора.

В то время как так много интеллектуалов предпочитают смотреть в сторону, как будто прошлое было чистым, уже прошедшим прошлым, вроде монгольского ига, «Мемориал» очень высоко поднимает честь называть себя историком.

Claudio Ingerflom, Ancien Directeur de Recherches, CNRS, Paris; Profesor, Director de la Licenciatura en Historia y del Centro de Estudios sobre los Mundos Eslavos, Universidad Nacional de San Martín, Buenos Aires.

 

Для меня «Мемориал» – прежде всего важнейшая структура исторической памяти нашего общества. Есть трагедии народов, раны от них никогда не закрываются и не забываются и не должны быть забыты. Среди них Холокост для евреев, 1915 год для армян, блокада для ленинградцев, нацизм для всех землян. 1937 год – пик и символ сталинских репрессий – в этом ряду. И забыть об этом беззаконии и бесчисленных жертвах – во имя здоровья народа и неповторения этого – нельзя. Ликвидация «Мемориала» – символа этой памяти – действие поистине злодейское, реванш идейных потомков тех, кто репрессировал невинных людей. С его ликвидацией рухнет одна из опор нравственности народа.

Евгений Анисимов, доктор исторических наук, профессор

 

Моего деда, известного в свое время врача, арестовали весной 1938-го. И вскоре его расстреляли, а бабушке постоянно сообщали о 10 годах без права переписки, как это тогда сообщали и многим другим. И теперь его имя можно найти только в общем списке на полигоне в Бутово. А его семья, которая осталась в Белоруссии, вся исчезла в печах Освенцима. Я долго обо всем этом не знал. В советские годы об этом говорить было не принято. Лишь позднее постепенно я узнавал об этом все больше. Как я могу об этом забыть? И я бесконечно благодарен «Мемориалу», который приложил колоссальные усилия для того, чтобы докопаться до правды, узнать в деталях, как и что тогда происходило. Как я могу не поддерживать «Мемориал», который бережно хранит эту память – память, которая заставляет людей задуматься и которая должна служить гарантией от повторения той ужасной трагедии? Для чего преследуют «Мемориал» и хотят его закрыть? Для того, чтобы снова мы вернулись в те черные годы, для того, чтобы мы, наши дети и внуки снова жили в страхе? Неужели не ясно, что такое «вставание с колен» приведет к окончательному коллапсу? Второй такой встряски страна уже не выдержит. Я уже подписал несколько петиций в защиту «Мемориала». Буду делать это и впредь.

Виктор Шнирельман, доктор исторических наук, ИЭА РАН

 

Полагаю, что сохранение и поддержка общества «Мемориал» является нравственным долгом нашего поколения и всего российского общества в целом. «Мемориал» в своей работе выполняет очень важную и благородную миссию по сохранению исторической памяти, предотвращению ограничения свобод и нарушений прав человека. Это важный элемент гражданского общества нашей страны, и он должен быть сохранен и иметь возможность полноценно функционировать.

Алексей Суслов, доктор исторических наук, профессор Казанского национального исследовательского технологического университета

 

Стремление властей разрушить «Мемориал» – явление не только политической реакции, выкорчевывания гражданского общества, но и прогрессирующего мракобесия в России. «Мемориал» является не только одной из старейших правозащитных организаций нашей страны, но и крупным научно-просветительским центром с богатым и важным для нашей истории архивом.

Власти, стремящиеся уничтожить «Мемориал», не только решают свои текущие задачи подавления инакомыслия и критики, но и наносят серьезный удар по исторической памяти России. Конечно, этот удар не будет смертельным, поиск и распространение научных данных о нашем прошлом таким образом остановить не удастся, но они будут затруднены этими сознательными действиями властей, связанными с попытками мифологизации истории ХХ века. И конечно, уничтожение «Мемориала», если оно произойдет, войдет в историю как одна из наиболее мрачных и осуждаемых потомками страниц истории первой четверти XXI века.

У властей есть еще шанс остановиться, не пробивать очередное дно и не переходить красную линию на пути эволюции к тоталитаризму. Как показывает опыт нашей страны, исследуемый «Мемориалом», такая эволюция опасна не только для общества, но и для самих носителей власти.

Александр Шубин, доктор исторических наук

 

Власти России в очередной раз призадумались и решили ликвидировать Международный Мемориал и Правозащитный центр «Мемориал». Это властное решение, видимо, вызревало давно, но как-то не решались. А теперь-то все дозволено, плевать на совесть и тому подобные сантименты. Для меня «Мемориал» – это совесть народа. Знаю людей, работающих в «Мемориале», они сохраняют Память о прошлом советского государства. Большевики уничтожили миллионы людей, пытались переделать человеческие души на свой пошиб, наконец, исказили – нет, не историю, ее нельзя исказить, а историческую науку. «Мемориал» восстанавливал истинную историю. «Мемориал» – это народная Память. «Мемориал», кроме всего прочего, – великолепная библиотека, это архив и музей. «Мемориал» – это постоянные выставки, встречи, дискуссии, все это было открыто для всех. Я участвовал в создании «Мемориала», был делегатом на учредительной конференции в январе 1989 г. в Доме культуры Московского авиационного института. (Помню, в перерыве заседания в один из дней стоял в очереди в столовую, а прямо за мной оказались писатели Григорий Яковлевич Бакланов и Алесь Адамович.) Моя судьба тесно связана с «Мемориалом». И больно теперь, когда происходят такие противоправные решения. Будем надеяться, что истина восторжествует.

Лев Аронов, историк-архивист, сотрудник Государственного архива Российской Федерации

 

«Мемориал» всегда был голосом тех, кого хотели заставить замолчать выстрелом в затылок, засыпать землей, приговорить к забвению, тех, кого преступный режим назначил своими врагами, хотя они в большинстве своем были лишь его подданными – но не гражданами. Ведь те, кого власти собственной страны убивают в массовом масштабе, очевидно, не являются ее гражданами, а эта власть не действует от их имени.

«Мемориал», возвращая память о жертвах преследований советского режима, не только возвращал ее семьям, страдавшим от утраты близкого, – он возвращал и их человеческое и гражданское достоинство. «Мемориал» – это не только организация, действующая для общественного блага в России, но и замечательный, имеющий универсальное значение памятник борьбе за достоинство человека, приговоренного к забвению. Россияне могут гордиться тем, что в их стране возникла такая организаци. А российские власти, которые стремятся к ее ликвидации, будут покрыты вечным позором, потому что «Мемориал» и его дело выживут. Мы не позволим засыпать его землей. Не позволим обречь на забвение и лишить достоинства его членов. Да здравствует «Мемориал»!

Славомир Дембский, директор Польского института международных отношений

 

Ползучая контрреволюция, тихой сапой подтачивавшая демократические достижения 1990-х годов, вылезла на поверхность, полагая, что та дорога, которую она предлагает России, – столбовая. Часть населения, к сожалению, так и считает, веря в непогрешимость лидеров, принимая исторические фальсификации за историческую истину, вновь видя Россию в кольце врагов, желающих ей вреда.

Территория свободы и независимости сжимается, но это – не шагреневая кожа, ибо на этой территории живут и работают во благо Отчизны – великой России – люди честные, профессиональные, не готовые наступать на горло собственной песне и прогибаться под обстоятельствами.

Именно такие люди работают в «Мемориале» и его структурах. Именно они хранят память о тех людях, которые были безвинно либо уничтожены, либо осуждены советским режимом – от юнкеров ноября 1917 года до трех защитников новой России августа 1991-го.

Возможное прекращение деятельности «Мемориала» – это деяние людей, которые навсегда попадут в нерукопожатные списки.

Да, физическая сила пока у них. Но у «Мемориала» и его защитников – сила моральная, не отнимаемая ни при каких обстоятельствах.

Я с вами, мемориальцы.

Гораздо важнее – что не только я.

Сергей Н. Смирнов, доктор экономических наук

 

Остановить травлю общественных организаций!

25 ноября прокуратура и Верховный суд РФ начинают процесс ликвидации старейшей правозащитной, научно-просветительской, общественной организации «Мемориал», которая хранит память о трагических страницах нашей истории и защищает наши права. За международное сотрудничество ее заклеймили статусом «иностранного агента». Под предлогом о том, что в своих публикациях «Мемориал» не всегда указывает на это клеймо и заступается за несправедливо осужденных, власть пытается ликвидировать не только эту организацию. Она расчищает пути к оправданию политических репрессий и временам тотальной диктатуры.

Конституция Российской федерации гласит: «Каждый имеет право на объединение… Свобода деятельности общественных объединений гарантируется».

Тем не менее клеймение, травля и запреты неугодных режиму общественных инициатив уже затруднили или остановили работу 33 средств массовой информации, 62 гражданских активистов, 78 необходимых обществу общественных организаций. Среди них: Фонд защиты гласности, Центр «Насилию – нет!», Фонд «Эра здоровья», Фонд по борьбе с коррупцией, правозащитные организации «Гражданский контроль», «Человек и закон» и еще десятки и десятки организаций, активисты которых выполняют ту работу, которую не умеет и не хочет делать государство.

«Мемориал» – последняя линия обороны нашего общества от наступающего на наши права государства. Ликвидация этого правозащитного и научно-просветительского центра – шаг по дороге к фашизму.

Я призываю всех – кто чтит память безвинно погибших и защищает свое достоинство, всех – кому не безразлично, в какой России будут жить наши дети и внуки, 25 ноября, в день начала судебного процесса, выйти к памятникам, которые устанавливал «Мемориал», выйти на улицы наших городов для проведения одиночных пикетов и других МИРНЫХ, НЕНАСИЛЬСТВЕННЫХ и ЗАКОННЫХ акций в защиту «Мемориала», в защиту наших прав и свобод!

Юлий Рыбаков, член Правозащитного Совета Спб, писатель, художник, депутат Государственной Думы РФ 1, 2, 3 созывов

 

Как историк, изучающий в течение более сорока лет социальную историю 1920–1950-х годов в СССР, я очень высоко оцениваю основополагающую работу, проведенную Международным Мемориалом в этой области. Огромная работа была проделана историками «Мемориала» в области изучения ГУЛАГа, спецпоселений, массовых репрессий сталинского периода, Большого террора 1937–1938 годов, трагической судьбы советских военнопленных во время Великой Отечественной Войны и многих других ключевых вопросов истории СССР. За последние тридцать лет региональные отделения «Мемориала» провели большую работу, публикуя десятки Книг памяти о жертвах массовых репрессий, записывая уникальные воспоминания бывших узников ГУЛАГа, предоставляя таким образом ценнейший документальный материал для историков. Как историк я также высоко ценю просветительскую деятельность «Мемориала» для школьников (ежегодны конкурс «Человек в истории») и очень интересные выставки на важные исторические темы («Скрипка Бромберга», «Материал», если ограничиваться недавними), которые «Мемориал» организует. 

За последние десятилетия Международный Мемориал и отделения «Мемориала» на местах стали для историков, занимающихся советской историей, важнейшими и ценнейшими научными партнерами. Очень надеюсь продолжать совместную с ними работу!

Николя Верт, историк, старший научный сотрудник Национального центра научных исследований Франции в 1989–2016 гг.

 

«Мемориал» помогал России сохранить память не только о миллионах безвинно убитых и замученных, но и о том, что машина террора неизбежно перемалывает и тех, кто ее запускал, и тех, кто обслуживал ее работу. Существование «Мемориала» помогало всей стране дистанцироваться от страшных страниц истории, побуждало хотя бы отчасти верить, что они позади и мы можем взглянуть на них из другой эпохи. Те, кто хочет ликвидировать «Мемориал», принимают на себя символическую ответственность за совершенные преступления и возвращают не только нас, но и себя в репрессивное прошлое. Последствия этих действий очевидны и неотвратимы. Воистину, «кого бог хочет погубить, того он сначала лишает разума».

Андрей Зорин, доктор филологических наук, научный руководитель исторических программ в МВШСЭН (Шанинка)

 

О незаменимости «Мемориала»

Всякий историк работающий над историей советского периода, и в первую очередь тот, кто занимается сталинским временем, обязательно сотрудничал с «Мемориалом» или пользовался его помощью и его советами. Об этом сегодня свидетельствуют многочисленные монографии и коллективные труды. Такие справочники, как «Система исправительно-трудовых лагерей» и его электронное продолжение или также «Кадровый состав органов госбезопасности», стали необходимыми инструментами для всякого исследователя, изучающего репрессивную политику при Сталине.

«Мемориал» за долгие годы своего существования собрал уникальную библиотеку по политическим репрессиям, насчитывающую десятки тысяч книг, он также собрал богатейший архив, куда жертвы репрессий или их наследники сдали личные архивы, воспоминания, дневники, письма, составляющий опять-таки уникальный материал для изучения человеческих судеб. Можно в этом убедиться на примере книги «Папины письма», выпущенной «Мемориалом».

«Мемориал» стал местом живой международной научной жизни, где на семинарах, конференциях встречаются историки разных стран, разных течений и поколений. Я тут говорю только о чисто научной роли «Мемориала», но столь же, если не больше, важна его просветительская и общегражданская деятельность, ставящая себе целью сохранение исторической памяти.

«Мемориал» необходим, и не только историкам, а всем, кто хочет сохранить память миллионов жертв, всем, кому небезразличны история России, история Советского Союза, история Европы в ХХ веке. Его бессмысленное и тупое уничтожение было бы катастрофой и вызвало бы возмущение по всему миру.

Алексис Берелович, историк

 

Значение «Мемориала» в нашей современной культуре невозможно переоценить. «Мемориал» заставлял все эти тридцать лет и заставляет задуматься о нашем месте в мире – когда он привлекает внимание к тем ужасающим, но экзистенциально безнадежным несправедливостям, которыми были подвергнуты люди, жившие два-три поколения ранее. Мне кажется очень важным та сравнительная перспектива, которая неизбежно вырастает из деятельности «Мемориала». Она взывает к нашей совести. Нам (должно быть) стыдно за вторжение в Афганистан, за неприглядные «операции» Советского Союза в Африке и Азии в 1950–1980-х гг. Разумеется, должно быть стыдно и за то, что часть нашего общества – наши деды, бабки, кому-то очень близкие люди – принимали участие в пытках и убийствах в 1920–1960-х гг. «Мемориал» помогал нам разобраться с этой частью своей жизни. Увы, люди, которые стремятся закрыть «Мемориал», абсолютно соответствуют громадному большинству общества, у которого мнение: «не надо вспоминать», «надо жить настоящим», «кому все это нужно». Скоро умрут последние жертвы репрессий и их дети. И люди забудут сталинщину как страшный сон. Но! Это невозможно. Немецкое общество только в 1960-е пробудилось и осудило нацистское прошлое своих отцов. Кого осудим мы? Где, куда, зачем – будут спрашивать наши внуки про новый Нюрнберг – а он должен состояться. Никому пока не нужное покаяние общества является единственным условием для нас для всех оказаться впереди. Среди льдин ненависти и лжи, которые мы отбросим ради строительства новой России.

Адриан Селин, историк

 

Много прекрасных и точных слов произносится сегодня в защиту «Мемориала». Невозможно переоценить значение этой организации для гражданского общества в России. Если такое общество (все еще) существует, то существует постольку, поскольку в свое время оно было учреждено «Мемориалом», поскольку оно помнит и знает о себе благодаря «Мемориалу». Угрозу упразднения «Мемориала» нельзя воспринимать иначе как покушение на нашу гражданскую память и идентичность.

Здесь я хотел бы только напомнить о том, что еще какие-то десять лет назад «Мемориал» совместно с СПЧ разработал государственную программу «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении», которая увязывала будущие успехи страны на пути ее модернизации с осознанием трагического исторического опыта нашего народа в XX веке. Без восстановления чувства ответственности за свою историю невозможно представить движения вперед. «А это чувство, чувство ответственного хозяина страны, в свою очередь, – говорилось в проекте этой программы, – немыслимо возродить, скрывая – не столько от внешнего мира, сколько от самих себя – правду о том, что наш народ сделал сам с собой в XX веке». Программа предусматривала рассекречивание архивов, розыск мест захоронений жертв тоталитарного режима и установление в этих местах памятников и обелисков, материальную поддержку выжившим репрессированным и многое, многое другое, что сегодня представляется уже несбыточной мечтой. Эта программа была признана «нецелесообразной» вскоре после того, как Путин в третий раз стал президентом. И теперь столь же нецелесообразным и даже «экстремистским» объявляется сам «Мемориал». Мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы предотвратить сползание нашей страны во мрак тоталитаризма. Руки прочь от «Мемориала»!

А. Олейников, кандидат философских наук, доцент МВШСЭН

 

Роль «Мемориала» в исследованиях проблем исторической памяти огромна. Его деятельность не только вернула из небытия судьбы тысяч невинно репрессированных, но и наглядно показала масштаб и механизм репрессий, охвативших все слои общества. Теперь мы отчетливо понимаем, что речь должна идти не об отдельных ошибочных компаниях государственной власти того времени, а о продуманно созданной системе, позволявшей удерживать и сплачивать социальную базу режима через репрессии, подавление человеческой личности и создание образа врага.

А. В. Сазанов, доктор исторических наук, научный сотрудник Института археологии РАН

 

Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным…

А. С. Грибоедов.

Да, все чаще думаешь о том, какую память оставишь о себе. Думал, что добрую. Ан нет. Неожиданно понял, что я стоял у истоков организации – «иностранного агента», которая к тому же нарушает Декларацию прав человека, оправдывает экстремизм и терроризм… Право, стыдно.

А началось все в 1988 году. Мы только что переехали в Волгоград. Разгар Перестройки, смотрим «Покаяние», читаем Солженицына и Шаламова. И вот в феврале 1988 года по инициативе преподавателей университета и моего приятеля, студента-историка Олега решено основать в городе отделение только что возникшего «Мемориала». Мы провели учредительную конференцию (поддержку получили от Советского фонда культуры), я сидел в президиуме. Потом было большое публичное мероприятие, связанное с Неделей совести, организовали (чем я очень горжусь) чтения по истории России с участием ведущих историков Волгограда и Ленинграда, Они должны были охватить период от Ивана Третьего до М. С. Горбачева, но из-за событий 1991 года оборвались на Александре Третьем.

Позже, уже на рубеже тысячелетий, школьники Волгоградской гимназии № 9 вместе со мной увлеченно работали над проектом о жизни Сталинграда после окончания битвы. Мы тогда стали лауреатами только что объявленного конкурса. На церемонии награждения я познакомился с ведущими сотрудниками «Мемориала» Б. И. Беленкиным, А. Б. Рогинским, А. Ю. Даниэлем, С. С. Печуро. Вероятно, с ними можно в чем-то не соглашаться, но, уверен, это отзывчивые и открытые люди, не думающие о получении выгод. А. Ю. Даниэль по моей просьбе приехал в Волгоград и прочел спецкурс по истории диссидентского движения. Оплата была чисто символической, а итогом был широкий интерес к этой теме среди студентов и преподавателей. А. Ю. поразил своей интеллигентностью и широкими научными интересами. В Волгоградском краеведческом музее, где хранится представительная археологическая коллекция, он во время экскурсии задавал такие вопросы, что сотрудники решили, что имеют дело с профессиональным археологом. Задача «Мемориала» – сохранить память о тяжелых годах отечественной истории. Что сделал «Мемориал» для этого – чуть позже. Напомню о том, что известно гораздо хуже. Именно «Мемориал» уже долгие годы работает, собирая базу данных о тех советских гражданах, которые были угнаны на принудительную работу в Германию. И благодаря этой деятельности оставшиеся в живых уже достаточно пожилые люди смогли получить компенсацию от ФРГ (это, вероятно, может быть расценено как выполнение функции иностранного агента).

Среди всех тех укоризн, которые звучат по адресу «Мемориала», обвинение в иностранном сотрудничестве – самое обоснованное. Действительно, организация сотрудничала с теми организациями, которые были связаны не только с Германией, но и с Польшей, Литвой, Эстонией и Латвией. Но скажу в оправдание: виноват в этом прежде всего тов. Сталин. Именно он распространил механизм террора на всех, вне зависимости от убеждений, национальной принадлежности, гражданства, вероисповедания. Отец, который в декабре 1937 года был арестован в Свердловске, вспоминал немца-комсомольца, уехавшего в СССР, спасаясь от фашистского террора, но посаженного как немецкий шпион, перса, который требовал консула, вызывая иронические улыбки сокамерников. В нашем маленьком поселке был бывший заключенный венгр-коммунист. Реабилитированный в 1956-м, он, вернувшись на родину, сгинул в огне венгерского восстания.

Поэтому память о репрессиях просто требует широкого международного сотрудничества. Неужели участие волонтеров из Литвы (помню об этой программе) в сохранении памяти о своих погибших соотечественниках, чьи могилы находятся на территории России, – преступление? Кстати, если не ошибаюсь, у себя на родине они ухаживали за могилами советских солдат. Мне кажется, что память о нашей общей беде, о взаимопомощи в том, чтобы выжить в почти нечеловеческих условиях, должна нас объединять в той же степени, что и память о войне. Я благодарен своим товарищам из «Мемориала», надеюсь, что мы не доживем до позора запрета старейшей правозащитной организации. И, знаете, все-таки не жалею, что был на учредительной конференции Общества в 1988 году.

Владимир Ведерников, кандидат исторических наук, член Вольного исторического общества, зам. редактора журнала «Историческая экспертиза»

 

Открытое письмо Натана Щаранского

Заявление лауреатов Нобелевской премии мира Михаила Горбачева и Дмитрия Муратова

Письмо лауреата Нобелевской премии по литературе Светланы Алексиевич

 

«Мемориал» много лет наполняет историю ХХ столетия людьми. В официальной истории на протяжении нескольких поколений действовали «массы», «законы истории» и прочие безличные силы. Биографии рвались, переписывались, исчезали и (иногда) появлялись вновь исторические персонажи. В последние десятилетия в нашем обществе очень ощутим интерес к личности, большой популярностью пользуется биографический жанр. Это не случайно, это знак выздоровления. Роль «Мемориала» в этом процессе очевидна и велика. Назову одну из программ, не самую масштабную. Она посвящена истории истинно-православных, истории катакомбной церкви. Записанные воспоминания в сопоставлении с судебно-следственными документами дали серию интереснейших сборников. Не видно иных сил, которые занимались бы темой столь же долго и плодотворно. Это лишь один пример.

«Мемориал» сегодня – это активная исследовательская, просветительская, методологическая деятельность на ниве истории России ХХ века. Нет разумных оснований для утраты нашим обществом этой организации.

Антон Посадский, профессор Поволжского института управления – филиала РАНХ и ГС (Саратов)

 

«Мемориал» не является ни университетом, ни академическим институтом. Однако его уникальный архив, его конференции и издания сделали его полноценным научным центром, вокруг которого группируются высококлассные историки. Его деятельность соединяет в себе основные функции науки: исследование, просвещение, экспертизу – «Мемориал» собирает достоверные знания об истории России, распространяет их в обществе и применяет их к сегодняшней жизни, предостерегая от повторения тех народных бедствий, память о которых он хранит и изучает.

В условиях, когда официальная наука страдает от общественного небрежения и внутренней коррупции, «Мемориал» подает пример здорового и успешного научного учреждения, занимающего исключительное место в гуманитарном знании России. Его ликвидация станет сигналом к закрытию, исключению из научного поля одного из передовых направлений исследования, а из истории известно, как дорого обходятся российской науке такие ампутации.

Сергей Зенкин, доктор филологических наук, главный научный сотрудник РГГУ и профессор еще одного университета, который запрещает себя называть

 

Российское государство вновь пытается нанести удар по гражданскому обществу, нивелировать историческую память народа. Мы уже здесь и сейчас наблюдаем попытки всевозможных госучреждений вмешаться в процесс изучения и преподавания истории, подменить ее мифологией. И удар по «Мемориалу» – это еще один шаг в направлении уничтожения истории как науки. Благодаря колоссальной работе, проделанной сотрудниками «Мемориала», десятки, сотни тысяч людей получили возможность доступа к огромным базам данных, многим удалось узнать судьбы своих родных и близких. Благодаря «Мемориалу» в том числе я и мои родные смогли найти следственные документы на нашего репрессированного отца/деда/прадеда. И сейчас весь этот труд огромного количества достойных людей также оказался под угрозой уничтожения, а следовательно, и все изучение истории РСФСР/ СССР. Ликвидация же правозащитного центра «Мемориал» – очередной шаг к авторитаризму и бесправию, отброс российского общества во времена всесилия карательных органов. Поэтому я присоединяюсь ко всем неравнодушным с поддержкой Международного Мемориала и Правозащитного центра «Мемориал».

Сергей Овсянников, исследователь истории анархизма (Калининград)

 

Исторически «Мемориалом» и рядом историков, которых немало в его руководстве, например уважаемым мной Константином Морозовым, проделана большая работа по выявлению важных материалов по истории России ХХ века. Не являясь юристом, считаю, что юридический компромисс в нынешней ситуации может быть найден.

Илья Ратьковский, кандидат исторических наук, доцент

 

Страшно, когда на твоих глазах сознательно, с холодным цинизмом истребляют что-то очень хорошее.

Попытку уничтожить «Мемориал» могли предпринять только люди, которые давно потеряли почву под ногами и никогда не пробовали понять русскую историю. Желание взять под контроль, подчистить и подправить, приспособить под конъюнктурные интересы историческую память нелепо и смешно. Память о трагических событиях нашего прошлого не вмещается в казенные футляры постсоветской бюрократии.

Исторические научные и просветительские мероприятия «Мемориала» – это возможность серьезной дискуссии без недомолвок и ненависти, здравый ответ невежеству и мракобесию. Недаром они являются центром притяжения лучших историков и архивистов.

Можно запретить общественную организацию, но память невозможно убить или бросить за решетку!

Вместе отстоим «Мемориал»!

Анна Голосеева, доцент кафедры политической социологии и социальных технологий социологического факультета РГГУ

 

Преследование общества «Мемориал» – это что-то большее, чем просто репрессивные меры авторитарного режима. «Мемориал» преимущественно занимался с прошлым и в особенности памятью о жертвах сталинизма. Было бы возможно оставить организацию в покое, если бы не было ее огромного символического значения как защитника идеи ценности индивидуального человека. Для нынешнего российского режима именно этот вопрос является фундаментальным. В нем суть обвинений против настоящего и надежды на будущее. Вот почему режим, который не считается с ценностью индивида, человека, преследует «Мемориал» и вот почему российский «Мемориал» заслуживает всемирной поддержки.

Дэвид Саттер, журналист, писатель (США)

 

Когда-то, довольно давно, разговаривали с Арсением Борисовичем Рогинским о конце Общества политкаторжан и о конце Помполита (пешковской организации «Помощь политзаключенным», бывшего Политического Красного Креста), рассуждая, что «Мемориалу» срок еще не отмерен, что у его далеких предшественников срока было куда меньше, по 15 лет только. Впрочем, и до и после, в диссидентские времена, ПКК в разных формах существовал, равно как и сообщества пзк, будь то Шлиссельбургский комитет или сообщества узников ГУЛАГа, например колымчан, и иных, особенно «стопервиков». Нет в живых Арсения Рогинского, Сергея Ковалева, Людмилы Алексеевой, Ани Пастуховой, Стаса Маркелова, Марины Морозовой, Андрея Рачинского, Сергея Ларькова, Сусанны Печуро и еще очень и очень многих, кто сейчас встал бы живым щитом на углу Петровки и Каретного ряда. Встречи в «Мемориале» с Андреем Донатовичем Синявским, Ларисой Иосифовной Богораз, Зоей Дмитриевной Марченко, Сергеем Адамовичем Ковалевым, Феликсом Световым, Аней Политковской и многими, многими другими – это уже навсегда, и это никуда не уйдет. А когда-то были те стародавние подписные листы «Мемориала» по поводу памятника жертвам репрессий и моя малая лепта в несколько десятков подписей, и особая гордость – подпись в Доме кино, взятая у Иннокентия Смоктуновского. Было и открытие Соловецкого камня на Лубянке и даже несколько слов и стихотворение, которые удалось тогда сказать и прочесть. Каким бы ни был скорый вердикт, память никуда не денется, люди останутся, дела продолжатся. И Мартирологи Герцена, и «Реквием» Ахматовой – все это звенья одной длинной русской цепи, цепей. Как и название мемориальского издательства «Звенья». Как и название предмемориальского альманаха Рогинского и его друзей «Память». История многострадального Отечества нашего учит в том числе и тому, что все политические пандемии рано или поздно заканчиваются. Закончится и эта.

Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук

 

Деятельность «Мемориала» имеет очень большое значение для современной России как в общественном, так и в научном отношении. Установление в любой стране нового политического строя или смена правящего режима сопровождаются попыткой скорректировать официальную историческую память государства в интересах новой власти. При этом между властью и народом возникает диссонанс, если на официальном уровне народу предлагается забыть или приукрасить те события в прошлом, которые не укладываются в создаваемую ею концепцию истории, но которые не могут быть стерты из памяти тысяч граждан. Начало процесса реабилитации жертв политических репрессий в конце 1950-х гг. было положительно воспринято в стране и на определенном этапе способствовало продлению существования советского строя. Но урок оказался плохо усвоен властью – «завинчивание» идеологических «гаек» двадцать лет спустя и усиление центробежных тенденций в обществе было одним из факторов исчезновения Советского Союза. 

 Но построение современного демократического государства в России не было возможным без объективного осмысления недавней истории, необходимого, чтобы избежать повторения трагических ошибок. В осмыслении причин этих ошибок работа сотрудников «Мемориала» имеет огромное значение. Составление баз данных репрессированных, возвращение имен сотням тысяч людей, названных с подачи руководителей СССР «врагами народа», имело огромное значение для морального оздоровления общества в стране. А собранный огромный архивный материал и создание тематической библиотеки дают серьезную базу для обстоятельного научного исследования советской эпохи, чтобы не допустить возвращения к репрессивной политике, убивающей одних граждан, морально развращающей других и в целом накапливающей недоверие и скрытое сопротивление в народе, что чревато общественным взрывом и новыми трагедиями для страны и ее граждан. Вскрытие «темных пятен» в результате деятельности «Мемориала» приводит не к очернению истории страны – как утверждают противники «Мемориала», а к оздоровлению исторической памяти, созданию гражданского общества и установлению консенсуса между властью и обществом. В этой связи власть в своих же интересах должна не закрывать, а сохранять такую организацию, как «Мемориал», и поддерживать ее деятельность.

Евгения Назарова, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН 

 

Более 40 лет я работаю в одном из вузов Северного Кавказа. В Москве бываю редко, как правило по научным своим делам. В 2013 году приезжала в столицу на организованные при участии «Мемориала» российско-польские дебаты по исторической политике.

Дебаты проходили в зале Общества «Мемориал». Было много дорогого моему сердцу профессионального народа, а еще я приобрела новых хороших друзей. Прежде всего, запомнилась атмосфера этого прекрасного научного батла. Работалось, несмотря на рано пришедшую в тот год в Москву жару, продуктивно. Разве могла я тогда предположить, что через 8 лет буду подписывать заявление российских историков в защиту «Мемориала», потому что кому-то он окажется не ко двору?

То, что сейчас происходит вокруг «Мемориала», неправильно и несправедливо. Нельзя запретить память о прошлом, особенно о травматическом прошлом. Оно, прошлое, все равно прорвется через все запреты и даст о себе знать в самый неподходящий момент. С прошлым надо говорить. Честно. Так, как это делает «Мемориал».

Людмила Хут, доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Адыгейского государственного университета (Майкоп)

 

Попытка уничтожить Международный Мемориал – знаковое событие. Возникновение «Мемориала» в конце 1980-х годов казалось символом наступления новой эпохи, когда осознание государственных преступлений прошлого гарантирует от их повторения в той или иной форме в будущем. Ликвидация «Мемориала» будет означать удар по исторической памяти, который не может не повлиять на настоящее и будущее. Как писал Теодор Адорно, если от прошлого хотят убежать, значит, оно еще живо. Чтобы призраки прошлого не возрождались, нужна общественная проработка истории, составляющая главную миссию «Мемориала». Объявление его вредным «иностранным агентом» абсурдно, поскольку историческая правда, память о прошлом, наука, как и права человека, не знают национальных границ и не могут быть разделены на свои («хорошие») и иностранные («плохие»).

Особенно важна деятельность «Мемориала» для историков. Составление базы данных «Жертвы политического террора в СССР» (более трех миллионов имен), издание исследовательской литературы, справочников, проведение научных форумов по истории репрессий и сопротивления тоталитаризму – все это имеет огромное значение для нашей работы. В ситуации, когда «Мемориал» подвергается преследованиям, историки не могут молчать.

Алексей Гусев, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ

 

Можно поразмышлять на такую тему: «Значимость закрытия „Мемориала" на весах отечественной и мировой истории». Это такое событие, в общем-то, эпохальное, – ну, как, допустим, сожжение Александрийской библиотеки или взрыв Храма Христа Спасителя. Может быть, эти сравнения прозвучат слишком громко, но в принципе это на одних и тех же исторических весах. Потому что огромна значимость «Мемориала» еще со времен Перестройки, когда его создавал Андрей Дмитриевич Сахаров. Известна его история, сколько прекрасных людей там работало и продолжают работать, как живы его традиции. И это традиции не только замечательного исторического просветительства, важна еще и традиция правозащитной деятельности. Пришлось прочитать недавно суждение одного из представителей партии «Яблоко». И там говорилось, что «Мемориал», при всех своих заслугах, напрасно влез в политику. Вот был бы он безобидным исторический клубом и претензий властей к нему бы не возникло и сейчас бы его не уничтожали. Мне кажется, что это в корне ошибочная и неправильная позиция. Потому что «Мемориал» изначально создавался не только как историко-просветительская (организация), но и в связи с политикой – но политикой правозащиты. Не политикой борьбы партий, борьбы за власть, а политикой продвижения правозащитной тематики, защиты прав человека, потому что история мыслится здесь не как «вещь в себе», а как противодействие тому, чтобы мертвый – вот этот мертвый, тоталитарный, злой, репрессивный чекистский солдат – хватал бы сейчас живого и тащил бы дальше всех в пропасть. Почему власть теперь ополчилась на «Мемориал»? Потому что вот этот самый мертвый решил поедать живых, тащить страну в реакцию, в застой, в политические репрессии. Пока, видимо, не в те репрессии, которые были в Советском Союзе, но генетически с теми репрессиями связанные.

И встает вопрос: что в этой ситуации делать? Мы понимаем, что у нас, как говорится, нет дивизий. Но вот что говорил мне как-то в частной беседе Арсений Борисович Рогинский, один из основателей «Мемориала» и его многолетний руководитель. Я ему говорил: «Ну вот, вы знаете, Арсений Борисович, что тут делать, когда архивы многие закрыты, и как пробить эту стену?» Он говорит: «Ничего. Главное – не ослаблять усилия». И вот это «не ослаблять усилия» надо помнить. В каком смысле? Да, скорее всего, как это ни печально и ни страшно для многих, «Мемориал» ликвидируют – юридически, но это не означает конца самой истории «Мемориала». Вот что помнить. Потому что продолжение этой истории все равно зависит от всех нас: от единомышленников, от творческих, думающих людей, которые разделяют вот эти идеи и ценности, на которых «Мемориал» существует. Да, идеи и ценности, веру в добро, справедливость, в милосердие – это уничтожить нельзя. Люди будут стараться этому следовать, и они будут работать дальше. Надо работать дальше как коллектив единомышленников, говорить, что да, мы все – «Мемориал», мы за «Мемориал», мы продолжаем «Мемориал». Да, они ликвидируют, но мы-то не ликвидируемся. Мы «Мемориал» не ликвидируем. Поэтому мы будем продолжать свою работу, свою жизнь в других формах, в других обличиях – как сеть, как сетевое неформальное сообщество. Сетевое не в смысле интернета, а сетевое в смысле глобальном. Сетевое вообще. И тогда возникнет та прекрасная ситуация, что, когда гонители «Мемориала» в силу своих физиологических причин умрут, «Мемориал» будет жить. Если мы будем вместе и не будем ослаблять усилия – по завету Арсения Борисовича Рогинского.

Игорь Курляндский, старший научный сотрудник Института российской истории РАН, кандидат исторических наук

 

«Мемориал» для меня – лучшее доказательство того, что стремление к правде может в конечном счете победить официальную, поддерживаемую насилием тоталитарного государства ложь. Мы обязаны «Мемориалу» той правдой, которую удалось открыть о «польской операции» НКВД 1937–1938 годов, а также о многих других преступлениях советской политической системы против поляков и просто людей. Правда о тех, кто пытается добиться ликвидации «Мемориала», тоже в конце концов победит.

Анджей Новак, председатель Cовета Центра польско-российского диалога и согласия, Ягеллонский университет / Польская академия наук

 

Общество «Мемориал» неудобно для властей по двум причинам. Во-первых, оно занимается деятельностью, противоречащей исторической политике Кремля: возвращает память о жертвах массового террора, публикует данные исполнителей. Между тем российские спецслужбы и органы следствия считают себя наследниками советского репрессивного аппарата, а российское государство воспевает авторитаризм. Во-вторых, «Мемориал» уже больше трех десятилетий занимается защитой прав человека, в том числе документируя усиливающиеся политические репрессии в современной России

Нам, полякам, не нужно объяснять, что такое «Мемориал» и сколько хорошего он сделал для нашей общей памяти и польско-российского диалога. Существенная часть его работы – это неоценимый вклад в исследование Катынского преступления в сотрудничестве с польскими исследователями. 

«Мемориал» – это лицо той России, о которой мы всегда мечтали и которая нам нужна. России, дружески расположенной к Польше, России гордой и отважной, которая не боится посмотреть в глаза демонам прошлого. России, которая благодаря этому может с чистой совестью смотреть в будущее.

Сейчас, когда «Мемориалу» угрожает ликвидация по иску российской прокуратуры, польский голос в его защиту должен прозвучать особенно громко. Я всем сердцем выражаю солидарность с людьми, который в течение этих лет создавали «Мемориал», благодарю их и надеюсь, что поддержка как сограждан, так и международной общественности поможет спасти организацию и сохранить ее наследие для следующих поколений поляков и россиян.

Мария Доманьская, Центр восточных исследований (OSW), Варшава

Скоро полвека, как я репатриировался из СССР на свою историческую родину, в Израиль, и с тех пор реагирую на происходящее на доисторической лишь в тех случаях, когда чувствую и понимаю, что не могу и не имею права молчать. Сейчас – именно такой случай. Я – внук Якова Абрамовича Камянова, таксатора леса, арестованного в 1938 г. с не зажившей после операции раной и умершего вскоре в витебской тюрьме. Обвиняли его, как можно предположить, в продаже белорусских лесов Китаю. Все четверо его сыновей – Борис, Исаак, Залман и Самуил – были революционерами. Борис, большевик с дореволюционным стажем, поменявший тогда свою фамилию на Боряков, директор большого ленинградского завода, был расстрелян, как и его брат Самуил, за год до смерти своего отца. Жена Самуила скончалась после десяти лет лагерей, их сын сбежал из детдома и сгинул. Залман погиб на фронте. Чудом выжил только один из братьев – Исаак Камянов.

По праву человека, рожденного на свет в результате недосмотра сталинского режима, выпустившего из своих когтей моего отца, я благословляю деятельность организации «Мемориал» и проклинаю ее гонителей.

Борис Камянов, литератор