Сергей Ковалев. 2009 год. Фото из семейного архива

Прощание с Сергеем Ковалевым состоится 13 августа 2021 года с 11.00 до 13.00 в Сахаровском центре в Москве (ул. Земляной вал, д. 57, стр. 6). Трансляция на ютьюб-канале Сахаровского центра по ссылке.

Сергей Ковалев. In memoriam

Марафонец

Сегодня на рассвете, в пятом часу утра во сне умер Сергей Адамович Ковалев. Наш старший товарищ, учитель, коллега. Неутомимо споривший и с нами, и с оппонентами, и с судьбой. Ученый, исследователь, во всем искавший систему. Боровшийся с системой, порою побеждая, но и в поражении, и в отчаянии не унывавший. Человек энциклопедических знаний и жизни возрожденческого размаха – теперь об этом можно сказать, не боясь получить от него уничтожающую реплику. Сергея Адамовича, на самом деле, хватило на несколько полноценных жизней.

Ученый, биолог. Со школы – в КЮБЗе, Клубе юных биологов зоопарка. Биофак в не самые веселый для биологии годы «лысенковщины». Когда умер Сталин и всех сгоняли на траурные мероприятия, Ковалев как раз вел куда-то собаку из вивария и на призывы как-то на автомате ответил: «Но ведь живой пес важнее мертвого льва!» Ну да, живые для него всегда были важнее… Научное тут всегда было рядом с «общественным», и, когда в начале 60-х лысенковцы вновь подняли голову, ученым пришлось заколачивать последний гвоздь в крышку гроба. «Гвоздем» стала опубликованная в «Известиях» статья за подписью нобелевского лауреата, академика Николая Семенова. Писали статью Сергей Ковалев и его еще КЮБЗовский друг Левон Чайлахян. Но это «общественное» было лишь продолжением собственно научной работы. Ковалев защитил диссертацию, работал в МГУ, в лаборатории Израиля Моисеевича Гельфанда. 

И тут «научное» вошло в столкновение с «общественным» – во второй половине шестидесятых Сергей Ковалев со свойственной ему основательностью плотно погрузился в правозащитное движение, еще не названное «диссидентским». Как-то Гельфанд задал Ковалеву вопрос : «Вы говорите, что система прогнила, пальцем толкни – и рухнет. Но то же самое говорили про Византию!» Ковалев якобы ответил (на самом деле, не экспромтом, а обсудив): «Ну что ж, триста лет – этот срок меня устраивает!» 

Эта установка оказалась верной: режим рухнул меньше чем через тридцать лет, но лишь потому, что Сергей Адамович и его друзья были «марафонцами», не ожидая скорой победы. А тогда, в 69-м, Сергей Ковалев и его друг Александр Лавут вынуждены были уйти из Университета.

Сергей Адамович, человек основательный, вошел в «движение» осенью 68-го, во время суда над демонстрантами, протестовавшими против советского вторжения в Чехословакию. Сам он не был ни «вождем», ни оратором, ни манифестантом – и судьба закономерно привела его в «Хронику текущих событий». Были арестованы ее первые редакторы: сначала Наталья Горбаневская, придумавшая «Хронику» в 68-м, затем Илья Габай. «Хроника», несмотря на аресты, на протяжении пятнадцати лет составляла суть, стиль и стержень правозащитного движения в СССР. Поэтов сменили ученые: теперь Ковалев составлял и с присущей ему неторопливой основательностью редактировал «Хронику». 

Аресты тех, кого Комитет государственной безопасности считал «лидерами» и «вождями», их покаяния и признания, шантаж остающихся на свободе привели к приостановлению выхода «Хроники» в 1972 году. Издание было возобновлено в 1974-м – теперь уже людьми, открыто взявшими на себя ответственность за ее распространение: Татьяной Великановой, Сергеем Ковалевым, Татьяной Ходорович. «Ответственность» была не пустым словом: в декабре 1974-го сам Ковалев был также арестован.

В ходе следствия Комитет государственной безопасности решил было доказать клеветнический характер «Хроники». Во вменявшихся Ковалеву выпусках было порядка тысячи сюжетов. Неточности были найдены в десяти, кажется, сюжетах. Существенные неточности можно было пересчитать по пальцам одной руки. Следствие КГБ, само того не желая, подтвердило качество «Хроники текущих событий», недосягаемое для современных отечественных СМИ.

Приговор – семь лет строгого режима и три года ссылки. Сергей Адамович отбывал срок в Пермских лагерях, Чистопольской тюрьме, ссылку – на Колыме. В лагере было очень много поводов бороться за свои права, отсюда было о чем писать в «Хронику». Лагерная администрация отвечала на своем языке – вплоть до карцера и перевода на тюремный режим. 

КГБ добавил к этому заложничество: арестованы и осуждены были Иван Ковалев и Татьяна Осипова, сын и невестка Сергея Адамовича. Их шантажировали судьбами друг друга. Ковалев выдержал и это испытание.

Свобода в оруэлловском 1984 году выглядела как жизнь за 101-м километром, но вдруг наступил 1985-й. Не прошло и тридцати лет из трехсот, о которых Ковалев говорил со своим учителем, с Гельфандом, – а стена зашаталась. Почему? Наверное потому, что были люди, готовые преодолеть эту марафонскую дистанцию.

И еще потому, что заполнялись страницы той «Жалобной книги», о которой говорил Ланцелот в «Драконе» Шварца. Не сами по себе заполнялись – трудами Сахарова, Солженицына, Ковалева, многих, многих других… Потому что люди читали эту книгу, читали «Хронику», читали прочий самиздат, и менялось их миропонимание. На многие неудобные вопросы находились ответы. И менялась реакция людей на эти ответы – от «Не может быть!», через «В этом что-то есть…» к «Ну кто же этого не знает?»

Весной 1988 года Сергей Адамович, его друзья и соратники познакомились с «мемориальцами». В 1989 году Мемориал выдвигал Андрея Дмитриевича Сахарова в народные депутаты СССР, а в 1990-м Сергея Адамовича Ковалева – в народные депутаты России. В Верховном Совете Сергей Адамович руководил Комитетом по правам человека, и «Мемориал» его поддерживал в этой работе. Депутатами тогда стали многие бывшие диссиденты и многие «мемориальцы». Что-то удалось поменять – например, в пенитенциарной системе, которую Ковелев опробовал на своей шкуре. Но…

Но на поверку новое время лишь означало, что массовые и грубые нарушения прав человека не исчезли, но изменились: вместо политических репрессий – этнические и социальные конфликты. Сначала на периферии распадавшегося Союза, потом и в России – Пригородный район в 1992-м, Москва в 1993-м, с 1994-го – Чечня.

В Чечне «группа Ковалева» работала с декабря 1994-го. Попытки наладить переговоры. Репортажи из города, где под бомбежками гибли мирные жители. Первые списки пленных, которых генералы предпочитали забыть. Сообщения о фильтрационных лагерях и зачистках. Спасенные чьи-то человеческие жизни. И невозможность что-то изменить по большому счету. И так полгода, до Буденновска, до больницы с полутора тысячами заложников, захваченных террористами Шамиля Басаева. Тут, после провала безумного штурма больницы спецназом, «группа Ковалева» сумела войти в переговоры и в итоге добиться освобождения полутора тысяч заложников в обмен на полтораста заложников добровольных, ставших «живым щитом» для террористов, которым дали коридор для выезда в Чечню. Члены «группы Ковалева» – депутаты Борщев, Молоствов, Рыбаков, Курочкин, Осовцов, мемориалец Орлов и другие – также стали добровольными заложниками. А в Грозном начались мирные переговоры под эгидой ОБСЕ. На полгода наступил какой-никакой, но мир. Только вот трое суток сорокаградусной жары в раскаленном автобусе были лишними для сердца Сергея Адамовича…

За это он был удостоен высшей государственной награды. Но не России, а Франции: в формуле награждения орденом Почетного Легиона описан подвиг Сергея Ковалева в Буденновске. От государства российского и советского единственной наградой был тот лагерный срок.

«Группа Ковалева», она же «наблюдательная миссия правозащитных организаций», прежде всего мемориальских, продолжала работать на Кавказе. Но такого «настоящего макроскопического воздействия» больше не было. Такое ощущение, что маятник истории взял обратный ход.

***** 

Если кто-то возьмется подводить итоги… 

Ученый, чья, возможно, блестящая карьера прервалась на взлете. Правозащитник и редактор, отправленный на десять лет подальше от общества, пера и бумаги. Политик, депутат, общественный деятель, оказавшийся на обочине. 

Вряд ли такого человека назовут успешным – но все дело в том, что считать успехом. 

Идеалист, признававший лишь прагматику политического идеализма. Человек свободной мысли, претворявший эту мысль в действие. Никогда не отрекавшийся от товарищей и от убеждений. Марафонец, пробежавший свою часть дистанции и передавший эстафету. 

На поминках Ковалев всегда говорил: «О мертвых – как о живых!» – и пил, чокаясь. Сергей Адамович остается с нами.

Александр Черкасов,
председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»,
член Правления Международного Мемориала

Сергею Ковалеву – 90. Публикации к юбилею: дело № 432 с обзором и описью всех 30 томов, воспоминания, биография и библиография

Сергей Адамович Ковалев (02.03.1930–09.08.2021)
Биофизик. Правозащитник, член Инициативной группы по защите прав человека в СССР, редактор «Хроники текущих событий». Политический и общественный деятель.

Родился на Украине, в г. Середина-Буда Сумской области, в семье железнодорожного служащего. В детстве и юности жил в рабочем поселке Подлипки под Москвой. В 1952 окончил биологический факультет МГУ, в 1955 – аспирантуру этого факультета. Кандидат биологических наук. Автор более 60 научных работ, занимался электрофизиологией миокардальной ткани. В 1965–1969 – старший научный сотрудник и руководитель отдела межфакультетской лаборатории математических методов в биологии (МГУ), один из ведущих специалистов лаборатории. 

Неприятие советской идеологии и форм общественной жизни в СССР сформировалось у Ковалева еще в детстве. Это обстоятельство заставило его отказаться от мысли стать гуманитарием – юристом или историком – и выбрать карьеру ученого-естественника. Однако в 1948, когда он поступил в университет, началась эпоха безраздельного господства «лысенковщины» и положение в биологической науке оказалось не менее зависимым от идеологии, чем в гуманитарных дисциплинах.

Первое выступление Ковалева против учения Т. Д. Лысенко относится к 1956 – тогда он стал одним из авторов письма в деканат биологического факультета МГУ о необходимости коренной переработки университетских курсов генетики с тем, чтобы в них были отражены различные научные воззрения. Под давлением партийных и комсомольских функционеров большинство подписавшихся сняли свои имена; Ковалев был среди тех немногих, кто отказался это сделать. Впрочем, никаких последствий для него этот поступок не имел, хотя, по-видимому, именно тогда он впервые попал в поле зрения КГБ (история с письмом полгода спустя всплыла в беседе с сотрудниками госбезопасности, которые пытались завербовать его в осведомители).

Импульсом к началу правозащитной деятельности Ковалева стало дело Синявского и Даниэля: не будучи в то время лично знаком с осужденными писателями, Ковалев организовал в Институте биофизики несколько писем в их защиту. В 1967–1968 он подписал ряд коллективных протестов в связи со следствием и судебным процессом по «делу четырех». В октябре 1968, во время суда над участниками демонстрации 25 августа 1968 на Красной площади, познакомился с Петром Григоренко, Татьяной Великановой, Петром Якиром, Натальей Горбаневской, другими активистами складывающегося правозащитного движения, вошел в их круг.

В мае 1969 Ковалев, вместе со своим ближайшим другом и коллегой по МГУ Александром Лавутом, был включен в состав Инициативной группы по защите прав человека в СССР; его подпись стоит под большинством документов группы. С этого времени постоянно подвергался допросам и обыскам. Вскоре, как и Лавут, был вынужден уйти из МГУ; устроился на работу в Московскую рыбоводно-мелиоративную опытную станцию в должности старшего научного сотрудника.

Поддерживал тесные связи с диссидентами Литвы и Грузии; с марта 1972, после начала выхода в свет «Хроники Литовской Католической Церкви», участвовал в передаче на Запад выпусков этого информационного бюллетеня.

С сентября 1974 – член советской секции «Международной Амнистии».

С начала 1972 вошел в круг людей, готовящих выпуски «Хроники текущих событий» и вскоре принял на себя функции ведущего редактора. Под его общей редакцией были подготовлены выпуски 24-27 «Хроники». Участвовал в решении о приостановке издания в январе 1973. 

В начале осени 1973 поддержал решение о возобновлении «Хроники» и осуществил общую редактуру трех «ретроспективных» выпусков (28, 29 и 30), охватывающих события с 15 октября 1972 по конец декабря 1973. 7 мая 1974, Ковалев вместе с Татьяной Великановой и Татьяной Ходорович представил западным корреспондентам эти три выпуска на пресс-конференции, созванной в его квартире, что означало публичное объявление о возобновлении издания. На той же пресс-конференции Ковалев, Великанова и Ходорович передали журналистам заявление, в котором было сказано, что они считают своим долгом способствовать как можно более широкому распространению «Хроники текущих событий». Публика, равно как, по-видимому, и органы госбезопасности, истолковала это заявление как открытое признание его авторами своего участия в издании «Хроники» и отказ редакции бюллетеня от анонимности. Впрочем, в отношении Ковалева и Великановой эта догадка была близка к истине: оба они в тот период играли в подготовке «Хроники» ключевые роли.

Возобновление «Хроники текущих событий» стало важнейшим симптомом выхода правозащитного движения из кризиса 1972–1973 гг.

В дальнейшем Ковалев участвовал в качестве ведущего редактора в подготовке 32, 33 и, частично, 34 выпусков «Хроники» (31-й выпуск, специально посвященный крымскотатарскому движению, готовил Александр Лавут). 28 декабря 1974, на завершающем этапе работы над 34 выпуском, был арестован по обвинению в «антисоветской пропаганде». Ему инкриминировалось возобновление издания «Хроники текущих событий» и участие в подготовке семи ее выпусков (с 28 по 34), подписи под обращениями Инициативной группы по защите прав человека в СССР и множеством других правозащитных документов, один эпизод, связанный с распространением «Архипелага ГУЛАГ», а также хранение трех выпусков «Хроники Литовской Католической Церкви» и использование ее материалов для подготовки соответствующих разделов «Хроники текущих событий». Последнее обвинение послужило предлогом для переноса следствия в Вильнюс, куда Ковалев был этапирован почти сразу после ареста. Его дело слушалось в Верховном суде Литовской ССР с 9 по 12 декабря 1975. Ковалев не признал себя виновным, резко полемизировал с прокурором и судьей и на второй день процесса был удален из зала суда. Литовские диссиденты и приехавшие в Вильнюс московские правозащитники (в частности, Андрей Сахаров) в зал суда допущены не были. Приговор – 7 лет лагерей и 3 года ссылки.

Протесты против приговора, вынесенного Ковалеву, вылились в широкую международную кампанию. В СССР петицию «Свободу Сергею Ковалеву» (январь 1976) подписало 178 человек (цифра, необычно высокая для середины 1970-х); эту петицию поддержали также политзаключенные пермских политических лагерей, Дубравлага и Владимирской тюрьмы. Арест и осуждение отца привели в правозащитное движение его сына Ивана Ковалева.

Срок отбывал заключения в пермских политических лагерях; в 1980 за участие в акциях лагерного сопротивления и «нарушения режима» переведен в Чистопольскую тюрьму. В 1982–1984 отбывал ссылку в пос. Матросово Магаданской области, работал разнорабочим, затем лаборантом.

После освобождения поселился в Калинине (ныне Тверь). В 1987 вернулся в Москву. Сразу же включился в общественную деятельность, активно участвовал в демократических инициативах: в создании пресс-клуба «Гласность» (1987–1989), организации и проведении Международного общественного семинара по гуманитарным проблемам (декабрь 1987), с середины 1989 стал, по приглашению Сахарова, одним из сопредседателей Проектной группы по правам человека Международного фонда за выживание и развитие, вошел в состав возрожденной в 1989 Московской Хельсинкской группы. В январе 1989 на первом съезде общества «Мемориал» был избран в его правление.

В начале декабря 1989, по настоятельной просьбе Сахарова, принял решение о выдвижении своей кандидатуры на Съезд народных депутатов РСФСР. Избирательную кампанию Ковалева поддержали блок «Демократическая Россия» и общество «Мемориал». В марте 1990 выиграл выборы в одном из московских избирательных округов и стал народным депутатом. На I Съезде народных депутатов РСФСР (май–июнь 1990) был избран членом Верховного Совета РСФСР и председателем Комитета ВС РСФСР по правам человека; примыкал к блоку «Демократическая Россия». В качестве председателя Комитета по правам человека вошел в состав Президиума Верховного Совета. Один из авторов Декларации прав и свобод человека и гражданина в России (принята Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991), Закона от 18 октября 1991 «О реабилитации жертв политических репрессий», главы 2 Конституции РФ 1993 года «Права и свободы человека и гражданина». По инициативе Ковалева в пенитенциарное законодательство были внесены поправки, защищающие права заключенных и улучшающие их положение.

Один из организаторов состоявшегося 21–25 мая 1991 в Москве Международного конгресса памяти А. Д. Сахарова «Мир, прогресс, права человека». Участвовал во многих конгрессах и конференциях по правам человека, проводимых в России и за рубежом.

В сентябре-октябре 1993 во время гражданского конфликта между Верховным Советом РФ и президентом Ельциным встал на сторону последнего и одобрил роспуск Съезда народных депутатов РФ, однако протестовал против действий милиции на улицах Москвы во время чрезвычайного положения. Указом Ельцина назначен председателем Комиссии по правам человека при президенте России.

Стал председателем движения «Выбор России», вошел в руководство созданной на базе этого движения партии «Демократический выбор России», а после самороспуска этой партии – в политическое объединение «Союз правых сил». В 1993, 1995 и 1999 избирался депутатом Государственной Думы. Был членом российской делегации в Парламентской ассамблее Совета Европы.

В январе 1994 избран Госдумой на пост Уполномоченного по правам человека в РФ, введенный Конституцией 1993 года. Начал готовить закон «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» (принят в 1997, после ухода Ковалева с государственных постов).

Во время первой чеченской войны (1994–1996) Ковалев приобрел всероссийскую и всемирную известность как жесткий критик политики президента в «чеченском вопросе» и решения о применении военной силы против сепаратистов. Возглавил объединенную наблюдательную миссию общественных организаций в зоне вооруженного конфликта в Чечне. В марте 1995 смещен Думой с поста Уполномоченного по правам человека.

В июне 1995 был посредником на переговорах правительства России с террористами Шамиля Басаева, захватившими больницу в г. Буденновске (Ставропольский край). вместе с другими членами наблюдательной миссии вошел в группу добровольных заложников, отдавших себя в руки террористов в обмен на освобождение больницы и в качестве гарантии выполнения достигнутых договоренностей.

В январе 1996 в знак протеста против продолжения войны сложил с себя полномочия председателя Комиссии по правам человека при президенте, после чего никогда больше не занимал никаких государственных должностей.

С начала 2000-х Ковалев – один из самых резких и непримиримых критиков внутренней и внешней политики президента Путина. В связи с поддержкой Путина Союзом правых сил вышел из этой партии и перешел в партию «Яблоко», став членом ее политсовета.

В 2003 вновь баллотировался в Государственную Думу по спискам «Яблока», однако депутатом не стал, так как партии не удалось преодолеть пятипроцентный барьер.

С 1992 – председатель одного из подразделений Международного Мемориала – Российского общества «Мемориал».

Президент Института прав человека – общественного экспертного центра, созданного после роспуска Проектной группы по правам человека.

В 1990-е регулярно публиковал в российской и зарубежной печати статьи на политико-философские и актуальные политические темы, много выступал на различных общественных форумах и конференциях, как в России, так и за рубежом. Основные статьи и выступления Ковалева этих лет включены в его сборник «Мир, страна, личность», вышедший в 2000, и опубликованы на сайте Института прав человека. Свои глобальные историко–политические воззрения сформулировал в работе «Прагматика политического идеализма», выпущенной отдельной книгой в 1999 и также опубликованной на сайте ИПЧ.

Автор мемуаров «Полет белой вороны», вышедших в немецком переводе в 1997.

За деятельность по защите прав человека удостоен множества зарубежных и международных наград, среди которых: медаль «Памяти 13 января» (Литва, 1992), премии Международной Лиги прав человека (1996) и чешского фонда «Человек в беде» (1995), Нюрнбергская премия по правам человека (1995), премия по правам человека Норвежского Хельсинкского комитета (1996), орден самопровозглашенной Чеченской республики Ичкерия «Рыцарь чести» (1996), Большой командорский крест ордена Великого князя Литовского Гедиминаса (1999), премии Кеннеди (2000) и Улофа Пальме (2004), французский орден Почетного легиона (2006), премия «За свободу мысли» им. Андрея Сахарова (2009), Большой крест польского ордена «За заслуги» (2009), Премия Свободы (Литва, 2010). Почетный доктор медицины Каунасской Академии медико-биологических наук (1993), почетный доктор Эссекского университета в области прав человека (1996). В середине 1990-х номинировался на Нобелевскую премию мира.

Николай Митрохин