Опубликовано определение Верховного суда Российской Федерации по делу Георгия Шахета. При помощи юристов Правозащитного Центра «Мемориал» (Марина Агальцова) и Команды 29 (Анна Фомина) Георгий Шахет отстаивал право на доступ к делу своего деда Павла Заботина, осужденного и расстрелянного в 1933 году по «закону о трех колосках» и не реабилитированного впоследствии. Верховный суд признал несостоятельными доводы нижестоящих инстанций о запрете на доступ к делу.

Шахет Г. О. является родственником – внуком осужденного Заботина П. Ф., который был осужден по общеуголовной статье. Со дня создания документов, с которыми просил ознакомиться Шахет Г. О., прошло больше 75 лет.

Сведения о том, что дело в отношении его деда имеет гриф секретности, отсутствуют.

Таким образом, у административного ответчика отсутствовали основания для отказа Шахету Г. О. в ознакомлении с материалами уголовного дела в отношении его деда.

Ссылка суда первой инстанции на пункт 2 Указа Президента Российской Федерации «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера», устанавливающий, что к сведениям конфиденциального характера отнесены сведения, составляющие тайну следствия и судопроизводства, с учетом изложенных выше обстоятельств, а также с учетом срока создания документов (более 75 лет), с которыми просил ознакомиться административный истец, и отсутствия сведений о том, что материалы данного уголовного дела составляют государственную тайну, является несостоятельной.

Указанное позволяет сделать вывод о том, что уполномоченный орган незаконно отказал в удовлетворении заявления Шахета Г. О. об ознакомлении с материалами уголовного дела в отношении его деда – Заботина П. Ф.

О юридическом значении этого решения рассказывет юрист Правозащитного центра «Мемориал» и защитник интересов Георгия Шахета Марина Агальцова:

Есть закон о реабилитации, для развития закона был разработан Тройственный приказ (Приказ Минкультуры РФ № 375, МВД РФ № 584, ФСБ РФ № 352 от 25.07.2006). В законе о реабилитации сказано, что реабилитированные (и в случае их смерти – их потомки) имеют право ознакомиться с материалами дела. Но ничего не говорится о нереабилитированных людях, и это понятно: закон о реабилитации регламентирует порядок того, что случается после реабилитации. Тройственный приказ в преамбуле говорит, что он не регулирует доступ к делам нереабилитированных, однако согласно ст. 5 приказа в ответ на запрос о делах нереабилитированных архивы должны выдавать справку. Из-за этой коллизии в законе были проблемы: все нижестоящие суды говорили, что ст. 5 не дает возможности ознакомиться с материалами дела. Только справку можно получить.

Есть принцип доступности информации, тем более исходящей из государственных органов. Из принципа есть исключения. Например, в случае с гостайной или личной и семейной тайной. По логике судов, по делу Шахета получалось, что если информация составляет гостайну (а гостайна – самая высокая по степени защиты тайна), то через какое-то время (40-80-100 лет) доступ к этой информации будет. А дела нереабилитированных закрыты навсегда.

В 2016 году историк Сергей Прудовский обращался в Верховный суд и пытался оспорить Тройственный приказ. Верховный суд ответил, что Приказ не затрагивает права нереабилитированных. Поэтому Верховный суд отказал в признании Приказа незаконным.

Со всей этой информацией мы пошли в Верховный суд, без особой надежды на положительное решение. Мы думали, что дело больше для Конституционного суда, но неожиданно Верховный суд заинтересовался им.

Для нас самым приятным было, что во время заседания в Верховном суде представитель от МВД (ответчик) сказал покорившую нас фразу, что его коллеги были неправы, они неправильно интерпретировали закон. Еще неожиданным было то, что Верховный суд своим решением прямо обязал ГУВД России по Московской области ознакомить Шахета с материалами дела его деда Заботина. Дело в том, что обычно, установив нарушение, суд направляет дело на пересмотр.

Самое важное в решении суда – разъяснение, что Тройственный приказ не регулирует ситуацию с доступом к информации по нереабилитированным, этот доступ регулируется Законом об архивах. Кроме того, Верховный суд отверг логику нижестоящих судов в том, что дело не может быть показано, так как оно составляет тайну следствия и судопроизводства. В постановлении сказано, что ссылка судов на тайну следствия, с учетом срока создания документов (75 лет), является несостоятельной.

 – Значит ли это, что любой человек в похожей ситуации может идти в архив и получить разрешение на просмотр дела?

– Мы бы хотели, чтоб это было так, но в России не прецедентное право. У нас решение по индивидуальной жалобе; тем не менее решение Верховного суда очень важно. По другим делам на него можно и нужно ссылаться.

– Есть ли решение подать иск в Конституционный суд?

– Нет, Верховный суд исправил практику. Сказал, что Закон должен трактоваться определенным образом. И суды будут понимать, как Верховный суд трактует закон, хотя всегда может быть судья, который примет другое решение. Но решение по делу Шахета показало, каким образом закон должен применяться.

Решение Верховного суда комментирует председатель Правления Международного Мемориала Ян Рачинский:

Решение Верховного суда РФ по делу Г. О. Шахета, интересы которого представляли юристы «Мемориала» и «Команды 29», без преувеличения можно назвать историческим. Впервые удалось добиться доступа к делу нереабилитированного человека.

Удалось не потому, что у истца нашлись какие-то новые аргументы. Просто суд рассмотрел дело с точки зрения права, а не ведомственных предрассудков. 

До этого на протяжении многих лет усилия доказать в суде элементарные вещи – на уровне того, что дважды два будет четыре, – оставались безуспешны.

Препятствием служила отечественная традиция считать, что запрещено все, на что нет явно и четко прописанного разрешения.

Закон о реабилитации, принятый в 1991 году, ввел для реабилитированных лиц и их родственников упрощенный порядок ознакомления с делами – независимо от истечения ограничительных сроков. Про дела нереабилитированных в Законе не сказано ничего.

И единственно на этом основании – что в Законе не сказано ничего – ФСБ, МВД и Росархив решили никому эти дела не давать – независимо от давности сюжета.

Очевидное соображение, что если Закон не вводит ограничений, то подзаконные акты просто не могут противоречить Закону, судами ранее в расчет не принималось.

Почему это решение так важно? 

Тому есть сразу несколько причин.

Самая очевидная – это важно для родственников. Число репрессированных советской властью огромно, и в большинстве случаев тяжесть наказания была совершенно несоразмерна проступкам. Фактическая сторона дела – и обвинение, и приговор – зачастую оставались неизвестны родственникам, человек просто исчезал, в результате разрушались семейные связи и семейные истории. 

Не менее существенны моральная и правовая сторона вопроса. Огромная часть репрессированных советской властью были приговорены не судом, а различными внесудебными органами: тройками ОГПУ и НКВД, комиссией наркома внутренних дел и прокурора СССР, Особым совещанием, Коллегией ОГПУ и так далее. Все эти приговоры были вынесены заочно, у арестованных не было возможности не то что обратиться к адвокату, но даже самим что-то сказать в свою защиту. С точки зрения права, ВСЕ эти приговоры подлежат отмене – как вынесенные незаконным (преступным) органом. Камнем преткновения для такого последовательно правового подхода всегда было то обстоятельство, что среди приговоренных внесудебными органами встречались и реальные преступники. Но при сложившейся практике отказа в доступе к делам нереабилитированных получалось, что современная правовая система автоматически продолжает беззаконие, лишая родственников жертв возможности оспорить приговор в нормальном состязательном процессе и по-прежнему оставляя приговоренных без права на защиту. Решение Верховного суда создает возможность нормального правового решения таких споров. Полагаю, что в итоге будет реабилитировано немало наших соотечественников, приговоренных по формально неполитическим обвинениям, например, по т. н. закону о колосках – Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года. Большинство таких дел вообще до сих пор не пересматривалось. 

И последнее по порядку, но не по значению – исторические исследования. Преступления, совершенные коммунистическим режимом, относительно хорошо изучены в статистическом отношении. Но многие вопросы о механизмах террора требуют выяснения. Часть ответов может быть найдена в делах нереабилитированных организаторов и исполнителей террора – но в России к их делам до сих пор доступ был закрыт вопреки действующему законодательству об архивном деле. Хочется надеяться, что теперь ситуация изменится и государство перестанет скрывать информацию о преступлениях и преступниках.

Доступа к материалам уголовного дела своего деда Павла Заботина Георгий Шахет добивался с февраля 2017 года. Ответом на его заявление о доступе к архивам ГУ МВД по Московской области был отказ – на основании того, что Заботин не реабилитирован. Головинский районный и Московский городской суды признали отказ законным. Ответом на заявление Шахета в Московскую прокуратуру с требованием реабилитировать Заботина также был отказ – на основании того, что человек был осужден не по политическим мотивам, а как обычный преступник. Иск в Таганский районный суд о признании этого решения прокуратуры незаконным был отклонен. Тогда юристы решили обжаловать приговор 1933 года. Чтобы обжаловать приговор, нужен доступ к материалам дела.

Полный текст определения Верховного суда

Кассация Шахета. Почему люди не могут узнать о своих нереабилитированных родственниках

Кирпичи истории. Суды массово отказывают родственникам репрессированных, но нереабилитированных близких в доступе к их архивным делам

Как получить информацию о нереабилитированных жертвах советских репрессий. Инструкция ПЦ «Мемориал»